Агния была совершенно увлечена незатейливой музыкой и игрой на рояле. Она допела романс до конца и только потом обернулась, закрыв крышку рояля. В углу, в кресле, закинув ногу на ногу, сидел Алексей.
— О-о! — протянула она, будто испугавшись.
На самом деле Агния прекрасно видела в зеркале на стене, когда он вошел, но решила не подавать виду, не собираясь идти у него на поводу.
— Вот, я и пришел, — сказал он.
— Да. — Агния покачала головой, не сводя с него глаз.
— Ты ждала меня?
— О да! — с гораздо большим энтузиазмом, чем следовало, ответила она.
— Ну что же… — Алексей замялся и, чтобы избежать неловкости, поднялся из кресла и прошелся по комнате.
Это его как будто не успокоило, и Агния с удовольствием увидела, как ее противник не находит себе места.
— Так для чего ты хотел со мной увидеться? — спросила, наконец, она.
— Как для чего? — бурно начал Алексей, но осекся и опять прошелся туда-сюда по комнате.
— Да, для чего?
— Для того, что ты мне должна!
— Вот интересно! Что же это я тебе должна? — Внутри у Агнии вдруг все вскипело от возмущения. — Что, помилуй Бог, я тебе должна?
— То, что я не раскрыл твоего позора публично, — нагло заявил Алексей.
— Какого позора, позволь спросить? Того, который ты сам навлек на меня?
— Который ты сама навлекла на себя!
— Нет, никакого позора я себе не сделала. — Агния поднялась и встала перед Алексеем в полный рост. — Я, графиня Елович-Малинская, законная супруга графа Еловича-Малинского, вышедшая за него замуж при свидетелях…
— Так твой мнимый братец и есть тот свидетель вашего брака?
— Вольф мне не мнимый брат, а самый что ни на есть настоящий. Ты ведь ничего не знаешь о моей семье, — вкрадчиво ответила она. — Ты не знаешь, как я поступила после того, как ты меня оставил. А я вернулась к семье, меня взял под опеку мой брат, и он же сосватал меня за графа. И свидетелями нашей свадьбы была добрая половина Варшавы, если желаешь знать.
Алексей не знал, что на это ответить. Но уступать ему не хотелось.
— А для чего ты тогда меня приняла? Почему согласилась? Чего испугалась?
Агния подняла на него глаза и светло улыбнулась:
— Всякая порядочная женщина любой ценой желает избегнуть скандала или публичного объяснения. Дыма без огня не бывает, ведь так многие любят говорить. Мне бы не хотелось, чтобы и тень подозрения пала на мое честное имя.
Эта улыбка разозлила Алексея невозможно. До этой минуты он бы, может, и уступил, или перевел все в шутку, или ограничился бы пустой болтовней, может быть, попугал бы ее немного… Но теперь он сказал:
— Тебя нельзя назвать порядочной женщиной.
— Можно. И меня будет можно всегда так назвать, потому что ты не посмеешь ославить меня перед всеми.
— Кто же мне запретит это сделать? — Он подошел к Агнии и крепко взял ее за руку. — Неужели ты? Ты даже выгнать меня теперь не сможешь, потому что я этого не хочу! И как когда-то ты была моей, так и теперь будешь моей, потому что я так хочу!
— Вот это да! — донеслось до них из дверей. — Что я вижу? Что происходит?
В дверном проеме, пылающий праведным братским негодованием, стоял Вольф. Одной рукой он держался за косяк двери, а другую картинно приложил к груди.
— Сестра! Ты принимаешь у себя мужчину в этот час? Кто он? Он делал тебе предложение?
Надо сказать, что едва только Алексей услышал голос барона, как тут же отпустил Агнию, да так резко, что она едва не упала.
— Нет, братец, он не делал мне предложения. Более — того, этот человек женат! — воскликнула Агния и насупилась, готовясь заплакать.
— Так что же он тут делает? Неужели это… Неужели это твой любовник? — трагическим шепотом произнес Вольф.
— О нет! — негодующе отвергла это предположение Агния. — Он делал мне непристойные предложения! Он оскорбил меня!
— Видите ли… Дело в том, что… Ваша сестра неверно меня поняла… — вдруг извиняющимся тоном заговорил Алексей.
И Агния, и барон, не ожидавшие такого быстрого отступления, с удивлением посмотрели на него.
— Неверно? Что же тут можно было понять неверно? — пожал плечами Вольф. — Вы явились ночью в комнату порядочной женщины, вдовы… Для чего? Не для того же, в самом деле, чтобы вести светскую беседу.
— Именно для этого! — живо возразил Алексей.
— Помилуйте, сударь, но ведь для светских бесед есть определенное время и место. И это уж точно не ночь и не дамский будуар.
