Злой город

Лишь глупец поверит нечестивым —
Меч у них кривой и речь кривая!
Князь наш молод, биться сам не может,
Но положим животы за князя,
А в награду здесь получим славу
И венцы небесные — на небе!

* * *

Семь недель татары город осаждают,
Семь недель на город падают их стрелы,
Дождь смертельный зарядил не на шутку
Это страшное ненастье, как видно,
Никогда уже не сменится вёдром.

По оврагам и лощинам снег растаял,
И на смену подснежникам нежным
Одуванчики жёлтые явились.
Речка Жиздра[26] ото льда освободилась
И на гладь её, спокойную как небо,
Гуси-лебеди спускаются на отдых.
Сказки нянины княгиня вспоминает,
Вспоминает, как маленькая, шепчет:
— Гуси-лебеди, милые, возьмите
Маленького Васеньку с собой,
В лес дремучий на север унесите
В дом к своей государыне лесной.
Может, сжалится Яга над дитятей,
Приютит у себя сироту!

Гуси-лебеди взмывают в небеса,
Гуси-лебеди летят себе в леса,
Гуси-лебеди гогочут да ячат,
А ей кажется — хохочут да кричат.

День и ночь татары лезут на стены,
День и ночь не умолкает шум битвы.
Притомится один отряд, сражаясь,
Новый, свежий, отряд его сменяет —
Это чтобы осаждённые не знали
Ни минуты сна и покоя.

Горожане на стенах разят пришельцев
И мечи свои, иззубренные за день,
Даже ночью наточить не успевают.
День и ночь кипят котлы со смолою,
Чтобы лить её на злых басурманов.
День и ночь жёны делают стрелы,
Чтоб мужья стреляли в нечестивых.
Стар и млад таскают камни на стены,
Чтобы рушить на головы безбожных.
Разбирают дома свои на брёвна
И бросают брёвна на проклятых.
Сотни пороков стоят у стен Козельска,
День и ночь долбят, клюют стены града,
Как огромные чудовищные дятлы,
И к концу седьмой недели расклевали,
Продолбили толщу стен крепостных.

Ворвались тогда татары в проломы,
Всей ордой поднялись на вал высокий.
Горожане повстречали их с ножами
И дрались с ордой проклятою, покуда
Не испили смертной чаши, как один.

А которые не в силах были биться,
Те в домах на засовы затворялись
И в домах разжигали костры.
А всех прочих, оставшихся живыми,
Малых в люльках и старых на полатях,
Повелел иссечь Батый безбожный.
А про княжича одни говорили,
Что разрублен татарскою саблей,
А другие — что в крови утонул.
Гуси-лебеди не вняли княгине
И за сыном её не прилетели.
Только стаи облаков белоснежных
Проплывают над пожарищем чёрным.

* * *

Много русских погибло в Козельске,
А захватчиков — тех ещё больше.
Победители долго искали
Трёх князей своих средь убитых,
Не нашли и отправились дальше,
В половецкие знойные степи.
Вспоминали Козельск и, не смея
Говорить это страшное имя,