единственными покупателями.
— Чем кончились переговоры с немцами? — с тревогой спросил Аллье. «И. Г. Фарбен» был крупнейшим химическим концерном Германии.
— Ничем,— успокоил его Ауберт.— Мы поинтересовались, для чего предназначены столь огромные количества тяжёлой воды. Немцы уклонились от ответа. Тогда мы отказались продать наши запасы и не приняли заказа на дальнейшее производство.
— Какова будет ваша позиция в отношении Франции?
— Самая благоприятная! Я уже обещал Дотри содействие в приобретении некоторого количества тяжёлой воды. Сейчас я меняю наше обещание — и думаю, все члены правления поддержат меня. Франция получит всю нашу продукцию! И получит, не заплатив ни одного сантима, Аллье! Пусть этот подарок будет нашим норвежским вкладом в общую борьбу против гитлеровского варварства!
Разведчик и мечтать не мог о такой блестящей удаче! По выработанному тут же официальному соглашению Франция получала безвозмездно все 185 килограммов имеющейся в наличии тяжёлой воды, и ей предоставлялось исключительное право на время войны на всю продукцию завода в Веморке. Соглашение подписали: от компании — Ауберт, от Франции — Аллье.
— Но как вы доставите воду во Францию, Аллье? — озабоченно спросил генеральный директор.— Тут мы помочь не сможем.
Аллье заверил, что он со своими помощниками справится. В гостинице он узнал, что Второе бюро перехватило немецкую директиву своим агентам в Осло: Аллье объявлялся подозрительным, ему надлежит всемерно противодействовать во всём, что он предпримет.
— Итак, вы как личность раскрыты, но задание ваше врагам не очень ясно,— сказал один из помощников Аллье.— Думаю, произошла утечка информации в Париже.
— Как понимать фразу «всемерно противодействовать во всём»? — спросил другой помощник.— Самый эффективный способ противодействовать — физически ликвидировать вас, Аллье. Вам нужно поменьше показываться на людях и без нашей охраны не ходить.
Важной задачей стало приобретение алюминиевых канистр для тяжёлой воды.
Немецким шпионам, кишевшим в норвежской столице, не составило бы труда узнать характер миссии Аллье, если бы канистры изготавливали в городе. Их заказали деревенскому мастеру ручной работы — он выполнил заказ отлично: этим канистрам с драгоценной влагой предстояло в будущем объехать много стран, погружаться на пароходы и самолёты в страшной спешке и толчее, и они ни разу не подвели.
Оставалось наполнить их. Канистры скрытно отправили в Рьюкан, но там, конечно, выдачу всего запаса тяжёлой воды сохранить в секрете не удалось. Аллье не сомневался, что отныне все тайные силы немецкой разведки брошены по его следу и нужно опасаться самого грубого физического «противодействия во всём», включая попытку захвата его богатства силой: дело может завершиться прямым нападением на него на аэродроме или в воздухе. Последующие события показали, что он не ошибся.
Отлично понимая, чего хотят и на что осмелятся противники, он успешно перехитрил их.
Разведчику, выполняющему опасное задание, принято вооружаться ядом, чтобы не попасться живым в руки врага. Аллье с помощниками тоже имели при себе яд, но не для самоубийства, а для отравления тяжёлой воды. Именно её нельзя было «живой» отдавать в руки врага. И у агентов Второго бюро под рукой находились препараты кадмия и бора: в безвыходной ситуации их надо было бросить в каждую из двадцати шести канистр. Тяжёлая вода, содержащая даже микроскопические примеси кадмия и бора, делалась непригодной для замедления нейтронов.
Операция «Возвращение» протекала так. Воду разделили на две партии. Аллье и Моссе заказали билеты на самолёт в Амстердам, прибыли на аэродром Форнебю близ Осло, приготовились к посадке, но в последнюю минуту юркнули в другой самолёт, отправлявшийся в Англию,— на него уже было погружено тринадцать полных канистр.
В пути Аллье предъявил пилоту свои документы и объяснил, что везёт важный военный груз. Он попросил следить за южной стороной моря — не исключено, что их допытаются атаковать немецкие самолёты. Пилот пообещал не подпускать близко никаких подозрительных самолётов и для маскировки вскоре ушёл в облачный слой. Полёт проходил в сплошном тумане, и вместо Южной Англии, куда направлялся самолёт, он попал в Шотландию.
На другой день к Аллье и Моссе, приземлившимся около Эдинбурга, присоединились с остальными канистрами Мюллер и Кнолль-Дёма — им тоже удалось обвести вокруг пальца соглядатаев. Лишь впоследствии разведчики узнали, что немцы ещё в воздухе произвели тщательный обыск в рейсовом самолёте на Амстердам, но, к крайней своей досаде, не обнаружили на драгоценных канистр, ни французских агентов.
Путь из Шотландии до Ламанша четвёрка проделала в закрытом купе. Один дежурил возле канистр — их и не подумали сдавать в багаж,— трое отдыхали. Агенты Аллье не спрашивали, что содержится в канистрах, он не пожелал вдаваться в подробности, на которые был так охоч в разговоре с Аубертом. Лишь после войны его помощники узнали, какой груз они вывозили из Норвегии и так бдительно охраняли весь кружной путь до Парижа.
16 марта 1940 года весь мировой запас тяжёлой воды был вручён Жолио-Кюри. Он принимал канистры без помощников. Халбан и Коварскн уже имели французские паспорта, но их продолжали рассматривать как «нежелательных иностранцев». И хотя тяжёлая вода предназначалась им, мыслители из Второго бюро рассудили, что лучше этих подозрительных людей удалить из Парижа на время «операции с тяжёлой водой», невзирая на все протесты Жолио. Удаление было оформлено как «предоставление отдыха».
«Нам предложили провести отпуск в провинции,— рассказывал потом Халбан.— После доставки тяжёлой воды в подвалы Коллеж де Франс мы получили приглашение вернуться назад и начать работу с ней».
А лейтенант Аллье засел за письменный отчёт о блестяще удавшейся операции.
— Аллье, вы талант,— объявил министр вооружения Дотри, когда ознакомился с отчётом.— Вы рождены для деятельности «плаща и кинжала». Вы мастер разведки. Сейчас я хочу поручить вам новую миссию. Вам нужно предварительно к ней подготовиться.
— Почистить пистолеты? — скромно осведомился Аллье.
— Обойдётся без пистолетов. Будете напрягать мозговые извилины, а не спускать курки. Вы станете учёным и дипломатом одновременно. Не спорьте, я лучше знаю, на что вы способны, Аллье!
— Я и не спорю,— заметил Аллье.— Итак, моя новая миссия?
— Вы поедете в Лондон. Там вы встретитесь с самыми знаменитыми английскими учёными — Чедвиком, Кокрофтом, научным советником Черчилля лордом Черуэллом, Томсоном, Тизардом... Пусть вас не смущает ни блеск имён, ни звание нобелевских лауреатов. Вы должны покорить их, Аллье, вот чего я желаю от вас. Вы расскажете им о захвате тяжёлой воды, о работах коллектива Жолио-Кюри, обо всём, что мы узнали о немецких исследованиях. У нас с англичанами один враг, и мы должны объединить усилия в борьбе с ним и на лабораторных стендах. Вы понимаете меня, Аллье? Вы должны добиться соглашения, чтобы работы по урану шли совместно.
— Ясно,— сказал Аллье.— Когда прикажете вылетать в Лондон?
— Как только я подготовлю вам рекомендательные письма.
Аллье вылетел в Лондон в начале апреля. Грозные события совершались в эти дни в Европе. «Странная война», удивлявшая всех сонным спокойствием, внезапно прервалась грохотом стремительного наступления фашистов. 9 апреля Гитлер ринулся в Норвегию и Данию. Английский флот пытался противодействовать вторжению, но потерпел поражение. Дни независимого существования Голландии и Бельгии тоже были сочтены.
Впечатление от тяжёлых неудач англичан в защите норвежского побережья сыграло свою роль в радушном приёме, какой оказали в Лондоне посланцу Дотри, недавно столь отличившемуся в той же Норвегии. Аллье пригласили на специальное заседание комитета, ведавшего ядерными исследованиями. Сообщение Аллье о работах Жолио-Кюри было выслушано с удивлением — всех поразило, как далеко продвинулись вперёд французы в работе с ураном. С начала войны все ядерные публикации были прекращены, и в головах англичан прочно засело воспоминание о довоенных опытах парижан как о вершине в урановых исследованиях. Но для сотрудников Жолио те успехи были пройденной ступенью.
