– Королю пока еще нянька требуется, а не жена! – заявил хриплый. – И чтоб у няньки той сиськи побольше были.
– Да ты бы сам от такой не отказался! – поддел его наемник в грязной рубахе. Под мышками у него почернело от пота; кружева обвисли, как паруса в штиль.
Хриплый лихо подкрутил ус.
– А что? Я еще в соку! Смотри, старик, уведу у тебя дочку!
– Попробуй, – насмешливо сказала одна из наемниц. Она была в мужском камзоле и говорила с жестким гортанным акцентом – уроженка пограничных княжеств, не иначе. – Папаша тебя живо на свой вертел наденет – как поросенка!
– Надену, – пообещал старик серьезно, положив ладонь на гарду. Вокруг захохотали.
– А я что? Я ничего! – хриплый развел руками. – Рапирка у тебя, папаша, знатная – что есть, то есть. Куда путь держишь?
– За длинными деньгами.
– Так ты солдат, папаша? – Старик кивнул. Хриплый встал. Поднял палец, оглядел наемников. – Вот! Я же говорил! Солдат солдата всегда видит!
Смех.
«Со всем подобающим почтением, Генри Уильямс, граф Тассел».
Я поставил точку и сложил письмо. Разогрел над свечой брусочек грубого, похожего на запекшуюся кровь, дешевого красного сургуча – иного у трактирщика не нашлось. Приложил сургуч к бумаге, вдавил в бурую массу кольцо с печаткой. Монограмма «RM» в окружении девиза на древнем языке: «
Рекомендательное письмо для Гилберта готово.
А потом я снова посмотрел на старика… на дворянина… на девушку…
Камень-Сердце! Сейчас что-то будет.
– Д-дакота! – позвал я. Голос сел, мне пришлось прокашляться и повторить:
– Д-дакота!
Спина «телохранителя», сидевшего среди наемников, дрогнула. Кажется, Дакота не расслышал мой окрик, зато почувствовал взгляд. Запомнить на будущее – хорошее чутье. В придаче к силе, наглости и сообразительности. Да уж, со «слугой» мне повезло. Не знаю, как отделаться.
– Милорд. – Дакота подошел к столу. В это обращение он вложил столько издевки, что я поморщился. Может, лучше было остаться «мессиром заикой»?
Я жестом показал – садись. Потом взял «вечное» перо…
– Эй, старик! Старик! Оглох, что ли?
Старый солдат едва заметно вздрогнул. Поставил кружку на стол. Встал. Повернулся.
– Я?
– Да, ты! – сказал один из людей дворянина. – Как твое имя?
– Йос, – ответил старик с комичным достоинством. – Мастер Йос из Нижних Пепелищ.
Наемники притихли и смотрели настороженно.
Дворянин что-то негромко сказал. Его телохранитель кивнул и выпрямился.
– Идите сюда, мастер Йос. Мессир барон желает с вами переговорить.
Старик помедлил. Хотел было что-то ответить, но передумал. На негнущихся журавлиных ногах двинулся к столу дворянина…
Я написал: «Приготовь оружие».
Дакота поднял голову. Посмотрел на меня с интересом.
Да, хаос подери! Я готов ввязаться в драку из-за девчонки и старика. Можно было обозначить и настоящую причину, но… Зачем давать этому головорезу дополнительный козырь? Я снова взялся за «вечное» перо.
«Считай это проверкой. Должен я знать, на что способен мой новый телохранитель?»
Подкрепил это заявление надменной улыбкой, надеясь, что нервный тик не слишком заметен.
– Хорошо, – кивнул Дакота.
Он допил вино и опустил кружку на стол. Вслед за этим я услышал щелчки курков. Мой «телохранитель» откинулся назад, оперся спиной о стену, прикрыл глаза – и весь подобрался. Стал как взведенная пружина. Хотя внешне могло показаться, что он чуть ли не дремлет.
Тем временем старик приблизился к дворянину с компанией. Не доходя нескольких шагов, стянул берет с головы и подмел страусовым пером пол. Поклонился.
– Мессир барон? Чем могу служить?
Дворянин оглядел его от башмаков до лысины. Кивнул. Затем посмотрел поверх головы старика – туда, где осталась Марта.
– Как зовут девушку?
Лицо старика заострилось.
– Она не продается, мессир.
– А я и не покупаю! – раздраженно отозвался дворянин. – Кто она?
– Моя дочь.
Долгое время дворянин молча смотрел на старика. Потом заговорил нарочито медленно, с расстановкой:
– Так какого… хаоса… ты не сидишь дома? С дочерью и зятем?
– У меня нет дома.
Дворянин сверкнул глазами.
– Руки-то у тебя есть?! А голова? Ты, что, не понимаешь – скоро здесь будет настоящее пекло?
Молчание.
– Я солдат, мессир барон, – сказал старик просто. – Я больше ничего не умею.
Дворянин с минуту смотрел на него.
– Пошел вон, – сказал, наконец. – Развелось всякой швали… И hure[4] свою забери!
Старик дернулся, как от пощечины. Лицо потемнело.
– Не нравится? – дворянин впился в старого наемника взглядом. – Гордый, значит?!
Тишина.
Потом вдруг все наполнилось звуками.
Наемники повскакивали с мест, отодвигая лавки. Грохнуло. Упала кружка. Кто-то выругался сквозь зубы. Раздались щелчки взводимых курков. Скрежет клинков, извлекаемых из ножен…
Люди барона в ответ ощетинились пистолетами и шпагами. Понятно, они за своего господина – хоть к шести Герцогам…
И опять все замерло.
Лишь стоял похожий на журавля старик в нелепом берете.
И спокойно сидел барон. Даже в лице не изменился.
Бывают моменты, когда звуки, которые обычно не замечаешь, кажутся раздражающе громкими.
«Вечное» перо заскрипело, выводя неровные завитки. Такое ощущение, что я пишу ногтем по стеклу. В мертвой тишине наемники, высокий старик, люди дворянина и сам дворянин слушали, как я карябаю бумагу.
Перо дрожало.
Я написал: «Целься в старика».
Дакота скосил глаза на листок, затем посмотрел на меня, как на слабоумного. Объяснить? Хаос, нет времени!
Я обвел пальцем свое лицо и покачал головой: «Ненастоящий». Что-что, а видеть личину я умею. Даже если она сделана не магически, а из грима, краски и накладных волос. Даже если она сделана настоящим мастером…
Дакота бросил взгляд на старика, потом снова откинулся назад.
