И еще Дакота – что я о нем знаю?
Я повел плечами, шея занемела – словно от долгого напряжения мышц. Объяснения подождут до лучших времен. А сейчас по тексту пьесы пришла пора выпить. Второй акт начинается. Я поболтал бутылкой в воздухе – судя по звуку, еще осталось на четверть примерно. Вино далеко не лучшее, вкус жестковат и сладкое чересчур, но – мне ли привередничать? На театральных подмостках, помнится, воду подкрашенную пил, а хмелел, как от выдержанного сантагского. Сейчас главное – запах.
– Бегу, бегу, – голос привратника, однако, особой торопливости не выказывал.
– Открывай, кому сказано! – не выдержали за оградой. – Потяни у меня еще! Именем герцога, болван, ясно тебе?!
– Вот граф, милостивец наш, вернется и что он скажет? – спокойно отвечал привратник. – Скажет: «Почему ты, Уорни, открыл ворота ночью и позволил побеспокоить прекрасную госпожу твою?» Так он скажет…
– Он скажет: Уорни, ты умный слуга, ты верно исполнил приказ герцога, – негромко произнес другой голос. Судя по спокойной, мягкой интонации – говорил главный в патруле. – Вот бумага, дающая мне позволение… ты умеешь читать, Уорни? Эта бумага дает мне право действовать в интересах герцога Наольского. Делать то, что я считаю нужным. И как считаю нужным. Так ты умеешь читать?
Короткое молчание.
– Умею, – ответил привратник нехотя.
– Прекрасно. Я очень рад, Уорни, – продолжал говорить голос, по-прежнему серьезно и чуть замедленно, словно гипнотизируя. – Тогда открой ворота, умный человек, который умеет читать. Открой, я говорю. Открой, пожалуйста. Вот так, хорошо… Благодарю тебя, Уорни.
Заскрипело на весь сад. Потом что-то стукнуло, и калитка распахнулась. Привратник, наконец, справился с засовом.
Не очень-то он торопился. Молодец.
Я закрыл глаза и глубоко вдохнул. Ну все, с богом. Поднимаем занавес.
– Играть пьяницу – настоящее испытание для истинного актера! – повысил голос папаша Полидор. – Это наш, с позволения сказать, das grosse geheimnis – великий секрет! Только на первый взгляд кажется: все просто – покачивайся, да бормочи, что на ум взбредет, и чем бредовее, тем лучше. Ничего подобного, мой мальчик! Ничего подобного! Здесь требуется истинный талант!
Я пожал плечами. Словно я спорю. Вообще-то сейчас папаша в сложном положении: у него пропал исполнитель роли Капитана (сломал ногу, вот незадача), а плата с публики уже собрана. Если представление отменяется, деньги придется вернуть. А это папаше Полидору – как ножом по сердцу. Папаша скорее удавится, чем вернет хотя бы фальшивый медяк, поэтому ему срочно нужен Капитан Бижу. Любой. Хоть какой-нибудь. Хотя бы даже такой неумеха, как случайно прибившийся к бродячей труппе дворянин. От меня требуется немногое – выйти на сцену в костюме Капитана и достойно выстоять под градом из тухлых помидоров. То, что я провалюсь, сомнения не вызывает ни у кого.
– Мой мальшик, сеффодня ты будишь играть Капитен! – папаша изобразил грубый акцент пограничных княжеств. – Это есть великий день! Мессир Анж Бижу, – заговорил он своим обычным хрипловатым тенором, – хвастун, враль, трус и пьяница. Одним словом, он великолепен! А как он воинственен, этот фанфаронистый драный пес! Какие у него крепкие худые икры и длинные неловкие руки. Блистательный неудачник! А как он трусливо рычит на Флоримона! Мечта! Сказка! А эти черные усы торчком, жесткие, как проволока! А эта длиннющая рапира!
О, какая великолепная роль! О такой роли мечтает каждый актер, мой мальчик.
Я с сомнением оглядел одеяние Капитана. Да уж… прямо все мечтают.
– В первой сцене, – продолжал папаша с воодушевлением, – Бижу входит весь важный, напыщенный, покручивая ус. И вдруг спотыкается, летит кувырком – очень смешно! Публика животы надорвет, мой мальчик!
Скорее всего. Вообще-то я хотел сыграть нечто более трагическое. Скажем, принца Гелебона, который возвращается из дальних стран и узнает, что король-отец отравлен, трон занял дядя, а матушка принца делит с новым королем постель. И конечно… тот момент, когда появляется призрак отца и говорит: меня отравили. Очень сильно.
Я тогда подумал: самое забавное было бы – сыграть Капитана Бижу как Гелебона. Комического персонажа без постоянной буффонады и корчения рож. Без обычного переигрывания, когда слюна летит на зрителей. Серьезно, с серьезным лицом…
Ведь это – животы надорвать. Взять человека. Он ведет себя как принц Гелебон, а на самом деле он по сути – Бижу, хвастун, трус и дурак. Его манеры не отменяют того, что он Капитан. Идиот с серьезным лицом и трагическим флером. И пьяница, конечно. И чем больше он пьет, тем становится трагичнее – и смешнее…
Да, было бы здорово.
– Дайте свет.
Человек с фонарем приблизился. Я поднял голову, прищурился. Против света силуэты людей казались черными и размытыми.
– Ваше оружие, граф… будьте добры, – сказали мне. А голос-то знакомый.
– Что?
– Ваш пистолет. Дайте его мне.
Я пожал плечами.
– Зачем?
– Это лейтенант Кегнит, мессир граф. Мы с вами сегодня встречались… помните?
Еще бы не помнить. Я моргнул. Попытался сфокусировать взгляд. Лицо говорящего уплывало, потом снова возвращалось.
– А, это вы. П-помощник коменданта…
– Совершенно верно. Так вы позволите взглянуть на ваше оружие?
– Ловите, – я перехватил пистолет за основание ствола и подбросил. Он взлетел по дуге. Белобрысый солдат шагнул вперед и ловко поймал оружие. Я смотрел, как он взводит курок и направляет оружие в небо. Щелк. Разряжен. Белобрысый молча кивнул и передал пистолет Кегниту. После короткого раздумья тот вернул оружие мне.
– Благодарю вас, граф. Теперь расскажите мне, что здесь произошло. Из соседних домов слышали крики. И выстрелы.
– Крики? – повторил я. – Ах да, крики… Ничего вроде не было. Не знаю. Может, кто и кричал.
– А выстрелы? – Кегнит был само терпение.
– Здесь. Паршивые картины. И портреты эти… вы были в доме?
– Приходилось.
– Тогда вам не нужно объяснять. Я не сдержался. Глупей не придумаешь, я знаю, но… Терпеть не могу плохие стихи и бездарные картины.
Кегнит наклонился и внимательно посмотрел мне в глаза. Выпрямился. Поверил, нет? Помощник коменданта помолчал.
– Они сопротивлялись? – спросил он наконец.
– Кто?
– Портреты, – Кегнит смотрел с насмешливым сочувствием. – Я вижу, они вам здорово вмазали по челюсти. Синяк просто загляденье…
Я дотронулся до скулы. Хаос, верно! Я и забыл. Чертов прыгун хорошенько меня приложил – когда открываешь рот, будто что-то мешает сделать это как следует. Левая щека опухла.
– Твари! – сказал я. – Не поверите, капитан, просто твари…
– Понятно.
– Женщины, – сказал я. – Это исчадия ада. Они вынут тебе сердце… – я показал скрюченные пальцы, которыми они это сделают, – не задумываясь. Это в их природе, верно?
Кадык у меня дернулся. Я потянулся за бутылкой.
– Сколько вы выпили, граф? – спросил Кегнит.
Я мотнул головой, и едва не потерял равновесие. Хаос, надо осторожнее. Лицо Кегнита норовило
