за ботинками, как вдруг заметил под вешалкой нашего кота Тихона. По обыкновению, он преспокойно дремал, не обращая внимания на переполох в доме.
Меня всегда страшно возмущало такое отношение.
— Ты что это тут делаешь? — строго спросил я. — Не знаешь разве, здесь стоят мои ботинки!
Кот не ответил. Это еще больше меня распалило.
— А ну, марш отсюда! — скомандовал я и вытащил ботинки из-под Тихона.
Тихон не спеша встал и направился по коридору такой ленивой походкой, что внутри у меня все закипело.
— Господи, — сказал я в сердцах, — и в кого ты такой уродился?
Тихон обернулся, серьезно посмотрел на меня зеленоватыми глазами и отчетливо мурлыкнул:
— В тебя!..
И шмыгнул на кухню.
Свой среди своих
Вовка страшно любит задавать вопросы. Когда он приходит к нам, старший брат Геннадий запирается в своей комнате. Мама говорит, что это у Вовки возрастное и с годами пройдет. Не знаю. Мы с ним знакомы уже четыре года, а никак не проходит. По-моему, даже наоборот — усиливается.
Однажды мы с папой смотрели по телевизору детектив. Как один наш разведчик проник в школу абвера и стал там крупной птицей. Тут пришел Вовка и тоже смотреть пристроился. Мы смотрим, а папа все нам объясняет.
Когда на экране появился наш разведчик, Вовка спросил:
— Это кто? Фашист?
— Нет, — ответил папа, — это наш разведчик. Его забросили в тыл к фашистам. Он специально переоделся в их форму, чтобы выведать все секреты. Кругом враги, и он должен замаскироваться. Понимаешь, в чем штука?
— Понимаю, — ответил Вовка.
В это время наш разведчик пришел в кафе на конспиративную встречу с полковником абвера. Когда полковник уже совсем согласился, что его карта бита, и начал незаметно передавать нашему секретные сведения, Вовка опять спросил:
— А этот толстый кто? Папа терпеливо объяснил:
— Во-первых, не толстый, а полный. А вообще-то он полковник, но вынужден сотрудничать с нами.
— Значит, он наш?
— Н-ну, не то, чтобы наш, — замялся папа. — Но, пожалуй… Да, наш. Но не до конца. Не перековался еще.
Тут на экране показался второй наш разведчик. Он работал в кафе официантом и прикрывал первого на случай засады.
— А это кто? — спросил Вовка. — Ух, какой злой!
— Не бойся, — сказал папа. — Он не злой, а сосредоточенный. Он начеку! Это тоже наш. Они вдвоем заброшены в тыл для разведки. Им поодиночке нельзя, понимаешь? Кругом враги. Надо ухо востро держать. Чуть что не так — хлоп, и готово!
И точно, тут же в кафе ввалились эсэсовцы, начали стрелять из автоматов и ловить наших. Первого нашего схватили и привезли на допрос к рыжему штурмбанфюреру с черепом на фуражке. Мы с Вовкой смотрим, не отрываясь.
На допросе наш, конечно, молчит. Тогда эсэсовец решил сделать ему укол для расслабления воли и вызвал врача со зловещим чемоданчиком…
Мы с Вовкой с ужасом смотрели на огромный шприц. Но тут эсэсовский врач незаметно прошептал нашему: «Вместо вещества для расслабления воли я впрыснул вам обычную воду. Я помогу вам бежать. Штурмбанфюрер подкуплен…»
Папа облегченно вздохнул и объяснил Вовке:
— Спокойно, Владимир! Без паники. Это тоже наш.
Не добившись успеха, рыжий штурмбанфюрер повез нашего разведчика в гестапо. У светофора наш выскочил из машины и помчался по улице. Штурмбанфюрер выхватил «вальтер» и начал стрелять: бах! бах! ба-бах!
— Убьет! — закричал Вовка, хватаясь за меня. — Убьет!
— Не убьет! — закричал папа в ответ. — Он мимо попадет, вот увидишь!
— Почему? — спросил Вовка. — Стрелять не умеет?
Папа замялся.
— Потому чю, э-э-э… Ну, он, вроде как бы тоже наш… Видишь, мимо!
— А, так он наш… — разочарованно протянул Вовка, подумал и спросил:
— Значит, тот толстый… то есть, полный полковник, он ведь наш, да?
— Не совсем, но… Да, почти. Не мешай, сейчас будет самое интересное, — ответил папа, не отрываясь от телевизора.
— И бармен тоже? — не отставал Вовка.
— И бармен, и бармен, успокойся.
— А врач?
— Что врач? — не понял папа.
— Врач тоже наш?
— Врач антифашист.
— Значит, наш. Да, наш?
— Наш, наш! — папа сделал погромче звук. Возка еще немножко подумал и вдруг спросил:
— А где же тогда фашисты?
Папа даже откинулся в кресле и развел руками.
— Ну, ты даешь, Владимир. Фашистов тебе мало? Человека в Берлин забросили, в самое пекло, а он: «где фашисты?» Да кругом! Все подряд, в кого ни ткни! Мал ты еще для таких фильмов, как я погляжу. Смотри давай, серия заканчивается.
В это время наш разведчик, прорвавшийся сквозь облаву, осторожно пробрался на окраину Берлина и постучался в дверь конспиративной квартиры. Дверь ему открыли… радистка и ее муж-связник!
Папа старался не смотреть в Вовкину сторону.
Вовка кашлянул и спросил, осторожно подбирая слова:
— Вот интересно, а эти дяденька и тетенька, они кто? Наши?.. Но папа не дал ему договорить.
— Что-то? А вы, друзья, уроки сделали? А? Чего молчите? Ну-ка, марш за учебники. Ишь, взяли моду — у телевизора тереться! Марш, кому сказано!
На вторую серию папа нас не пустил, сказав, что у него сил больше пет. И теперь, когда Вовка приходит к нам в гости, папа то лее старается побыстрее уйти в другую комнату.
Вовку это очень удивляет. Однажды он спросил меня:
— Как ты думаешь, почему они все от меня прячутся? Боятся, что ли?
— Понятия не имею! — ответил я.
Больше Вовка меня ни о чем не спрашивал.
Лучший подарок
У Вовки мысли всегда появляются неожиданно. Они выскакивают из него, как самосвал из-за поворота. Однажды весной мы шли с ним из школы, и Вовка вдруг воскликнул:
