— Да… — Это он должен здесь жить как хозяин, а не она! — Не верится, что я это терплю! — пробормотал он, тем не менее с удовольствием отметил, какая у нее тонкая и сильная спина, когда она потянулась за высоко подвешенной тяжелой сковородой. — Ты тут совсем как дома, правда? — сухо произнес он, когда она взялась выкладывать бекон на сковороду.
Кетлин опасливо стрельнула глазами.
— Да. — Она снова сосредоточилась на приготовлении пищи, но он заметил, что она то и дело поглядывает на сына, который радостно колотил ложкой по подставке для яиц, а потом с выжидающим выражением лица вдруг протянул ее Лоркану. — Он хочет, чтоб ты ее взял, — произнесла она и положила на сковороду колбаску. — Пожалуйста, возьми.
Однако Лоркан проигнорировал ребенка. Хмурясь, он налил себе чаю, с неловкостью заметив разочарование на обиженном лице Кетлин.
— Я не затем приехал, чтобы играть с твоим ребенком. Я хочу, чтобы ты убралась отсюда. Сегодня же.
— Не сомневаюсь, что ты этого хочешь, но боюсь, что все не так просто, — сказала она, явно чего-то недоговаривая. — Есть… сложности.
— Нет! — рявкнул Лоркан, и ребенок заплакал, испугавшись.
— Погоди, Лоркан, — взмолилась Кетлин. — Кон скоро заснет. Дождемся этого, тогда можно поговорить.
— О чем говорить? Я хочу, чтобы ты убралась вон, и ты уберешься. Твои жилищные проблемы меня не интересуют. Пойди помаши своим ребенком перед социальным отделом, — бесчеловечно подсказал он и с трудом отвел от нее глаза.
— Ну и подонок же ты, — холодно произнесла она.
Как ни странно, было что-то волнующее в этой… домашней сцене. Какое-то… возбуждающее напряжение. В мрачном раздумье он отпил глоток чая.
— Ты знаешь, что не имеешь права находиться здесь. Тебе с Декланом и ребенком придется жить где-нибудь в другом месте…
— Пожалуйста… — Ее умоляющий взгляд подействовал на него как удар в солнечное сплетение. — Не сейчас. Я не хочу пугать Конора. Потерпи. Ради меня. — Она эффектно похлопала ресницами. И он мог поклясться, что у нее откуда-то взялись и слезы. — Ради всего, что было, — закончила она.
Взбешенный ее маневрами, Лоркан резко опустил чашку.
— А что было? Ты, млея от удовольствия, целовала меня на пороге своей спальни, а уже через несколько часов каталась по кровати с моим братом. Ты это имеешь в виду или то, что на следующее же утро бросилась в объятия Дсклана?
Она остолбенела перед последним обвинением, явно в изумлении оттого, что ему запомнилась эта сцена. Краснея и запинаясь, она пробормотала:
— Вчера в саду я… прощалась с Декланом!
— Ну да. «Прощай, любимый, еще увидимся». — Лоркан злобно уставился на нее. — Он и тогда был твоим любовником, и…
— Неправда! — распаляясь, закричала она.
— Я юрист, сужу по уликам. А все сходится на том, что ты — женщина с повышенной сексуальностью и с еще более высокими амбициями.
— Ты не прав! — возразила она, убедительно изображая оскорбленную невинность.
— Вот как? А ты посмотри на это с моей точки зрения. — Он презрительно уставился на нее и вкратце изложил свою теорию: — Тебя одолела похоть, и ты вцепилась в меня. Но вовремя спохватилась, что я не смогу дать тебе то, чего ты хочешь, зато Гарри сможет. А зная, что у тебя нет шансов заарканить Гарри, если он узнает, что ты заигрывала со мной, ты быстренько заманила его к себе в постель… Вам было очень весело.
— Он сам начал! — с возмущением перебила Кетлин.
Лоркан пожал плечами.
— Вряд ли это может оправдать тебя. До этого я видел Гарри таким оживленным, только когда он огрел меня лопатой.
— Лоркан! — потрясенная, вскрикнула она.
— Погоди. — Он неумолимо продолжал: — Когда я сорвал твою попытку прибрать к рукам Балликистин, ты бросилась в объятия своего воздыхателя Деклана, ведь тебе негде было жить. — Он хмыкнул. — Ишь какая! — уничижительным тоном произнес он. — Троих мужиков с ног сбить за полдня!
— Вот что значат косвенные улики! — вспыхнула она.
— Факты, — отрубил он с жестким взглядом.
— Искаженные, — поправила она. — Ты явно сфабриковал дело против меня…
— Нет смысла изображать трагедию. Ты ничего не получишь, как надо мной ни колдуй, — холодно произнес он.
Лоркан увидел, как ее белые зубки вонзились в губу. Она молча продолжала готовить, временами отрываясь, чтобы подобрать разбрасываемые Конором предметы.
Иногда она рассеянно целовала розовую щечку сына, за что получала ответный поцелуй.
Лоркану почему-то стало грустно. Когда она говорила со своим ребенком, то выглядела нежной, доброй Кетлин, которую он знал до того, как ее предприимчивая мать развратила ее.
Стоило ей отвернуться, как он принимался внимательно изучать ее. Волосы у нее были перевязаны какой-то сморщенной розовой полоской. Блестящие черные кудри трогательно двигались в такт ее движениям.
У него вдруг заныло сердце. Он злобно чертыхнулся про себя. Она не такая милашка, какой кажется. Никогда такой не была. Он впадает в омерзительную сентиментальность. Нельзя позволять себе такие глупости.
— Полный ирландский завтрак. — Она без ужимок пододвинула к нему тарелку.
— Спасибо. Выглядит аппетитно, — признал Лоркан.
Кетлин подцепила пальцем упругий локон за невозможно хорошеньким ушком и ворчливо уточнила:
— Произведение искусства.
Голодный как волк, он набросился на еду. Сказка. Яйца с выпуклыми оранжевыми желтками, помидоры с давно забытым настоящим вкусом…
— Фантастика, — нехотя буркнул он.
— Еще бы! — Она горделиво выпятила грудь.
Лоркан резко вздохнул. Шокирующая мысль мелькнула в его голове: Кетлин, возможно, с радостью услаждала бы его — на кухне, в спальне… Судя по мгновенной реакции, его тело отнеслось к такой идее одобрительно. Если бы оно умело говорить, то не раздумывая предложило бы ей место домработницы и любовницы.
Он невесело подумал, что, может быть, впервые понимает своего отца. В этом есть своя жизненная прелесть! Но все-таки… ему хотелось большего. Ему всегда хотелось большего, чем кто-либо из женщин был в состоянии дать.
Иные женщины, прошедшие через его жизнь, были потрясающе красивы. Были и умные. Одна или две разделяли его идеалы. Некоторые проявляли теплоту. С двумя у него была длительная связь, но ни одна не затронула его сердце. Только Кетлин. Но тогда ему было всего двадцать лет, и он легко обманулся, вообразив, будто в ней есть что-то особенное.
— Что-нибудь не так? — спросила она.
Рассудок обуздал бессмысленные раздумья, и он пробормотал, чтобы объяснить, отчего как завороженный уставился в тарелку:
— Почему в Бостоне нет такой еды?
— В Бостоне? Ты там живешь? — Кетлин строила забавные рожицы, чтобы развлечь Конора. — Наверно, тебе не приходилось пробовать мясо, выращенное на натуральных кормах, — равнодушно подсказала она.
Он должен был признать, что никогда еще так хорошо не завтракал. Кетлин молча смотрела, как он
