Не искушай меня

К изумлению Зои, Джарвис начала мягко подталкивать её в сторону кровати, как маленького ребёнка.

– У Вас был долгий и трудный день, я знаю, – сказала горничная. – Слишком много разных чувств, осмелюсь сказать. Слишком много возбуждения. Хорошенько выспавшись, Вы сможете взглянуть на всё спокойнее.

Зоя позволила подвести себя к кровати. Она послушно вскарабкалась на неё и улеглась. Джарвис подоткнула постель.

– Если я не успокоюсь до завтра, – сказала Зоя, откидывая голову на подушку, – то всегда есть Париж или Венеция.

– Мисс, Вы ещё не видели Лондона, иначе не говорили бы таких вещей.

Зоя зевнула.

– Я не чувствую большого желания ехать туда, но было забавно услышать визг сестёр, когда я это предложила. И всегда должен быть запасной вариант. Мне придётся уехать, если Марчмонт меня подведёт.

– Мисс, я убеждена, многие женщины думают об отъезде, когда их разочаровывают мужчины. Но если бы нам всем действительно пришлось так поступать, то в Лондоне бы не осталось женщин.

Зоя рассмеялась.

– Ты мне нравишься, Джарвис.

– Спасибо, мисс. Вы мне тоже нравитесь. А теперь спите.

Олмак, позже этим же вечером

Марчмонта особо забавляло то, что все присутствующие пытались казаться утончёнными. Они с ума сходили от желания узнать правду о происходящем в доме Лексхэма, но никто не осмеливался спросить у него напрямую. Вместо этого, они прощупывали почву, так деликатно…

Все, кроме его безумной тёти Софронии.

В логически упорядоченной вселенной она была бы исключена из Олмака. Но психическая неуравновешенность не обязательно служила поводом к дисквалификации. В случае с леди Софронией де Грэй произошло с точностью до наоборот. Патронессы не могли удержать её вне клуба, даже если бы попытались, и они слишком её боялись, чтобы даже помыслить попробовать.

Сегодня она надела, как обычно, чёрное: вечернее платье, отделанное с великолепным размахом модного бедствия. Как обычно, она была усыпана бриллиантами. Он не знал, кто из её обожателей дарил ей их, когда и почему. Прошлое тёти Софронии было окутано тайной, и Люсьен не был уверен, что хотел знать эту тайну.

Он танцевал с леди, одной за другой, умиравшими от любопытства насчёт его визита в Лексхэм Хаус, и он приятно развлекался, отбиваясь от неделикатных расспросов с помощью привычного остроумия. Ассамблея уже подходила к финальной стадии, когда леди Софрония заметила его иили вспомнила, кто он такой. Она подняла руку, затянутую в чёрную перчатку и унизанную бриллиантами, подзывая его к себе.

Герцог извинился перед группой леди, тщетно домогавшихся от него определённого ответа, и проследовал туда, где восседала тётя, чёрные перья раскачивались над её фальшивыми светлыми волосами. Вокруг неё расположился ассортимент леди различных возрастов, дипломаты, поэты, члены кабинета министров и повесы. Все они сохраняли ошеломлённое выражение лица, обычно наблюдаемое у тех, кто оказывался в окружении леди Софронии де Грэй.

Когда Люсьен приблизился, леди Софрония сделала им знак отойти, используя тот же жест, которым он воспользовался, чтобы выдворить юношу из своего любимого кресла в Уайтс.

– Вы, сэр, – промолвила она.

Он поклонился.

– Да, тётя, – сказал он. – Это я. Ваш племянник Марчмонт.

– Я знаю, кто ты, смешной мальчишка. Что это я слышу о твоей женитьбе на заклинательнице змей?

– И не думал об этом, – сказал он.

Он мог слышать шепоток тех, кто вытягивал шеи, чтобы послушать разговор: «Я и не думал об этом» быстро доберется до другого конца бального зала.

– Герцоги Марчмонты никогда не женились на заклинательницах змей, – сказала она. – Никогда не считала тебя революционером. Мы когда-то были французами, но это было очень давно, и остались бы наши головы при нас, вот это вопрос. Совершенно необязательно. Только подумай об американцах. Они стреляли в нас, протыкали штыком и вешали, как и подобает джентльменам. Ты встречался с американским послом? Приятный человек, но сбитый с толку.

Это случалось со многими людьми, пытавшимися разговаривать с леди Софронией.

– Она не американка, не так ли? – продолжила его тётя. – Они достаточно приятные девушки. – Она огляделась по сторонам. – Я видела одну из них минуту назад. Довольно хорошенькая. Но я не могу не думать, что они не англичанки. А потом я задумываюсь, кто их надоумил не быть англичанками. Так кто же она, юный Люсьен? Если не заклинательница змей, то это должна быть какая-то другая.

– Ваша логика, как всегда, неопровержима, – сказал он. – Но это не просто какая-то другая, а совершенно другая.

Он не знал, с чего и как начался слух о его женитьбе на Зое, но это его не удивляло. Представители высшего света получали большинство сплетен через слуг. Версия, достигшая аристократических ушей, имела мало сходства с оригиналом.

Кто-то из прислуги Лексхэмов должно быть услышал о предложении брака от Зои или о том, что предложение брака прозвучало. Они поспешили передать эту захватывающую новость, не теряя времени.

Герцог не видел вреда в том, чтобы позволить слуху циркулировать некоторое время в высшем свете. Обществу придётся рассматривать Зою в качестве возможной будущей герцогини Марчмонт, а не Девы Гарема. Как только они воспримут её подобным образом, им будет трудно вернуться к представлению о Зое, как о Деве Гарема. Им придётся, думать о ней, как о нормальной.

Зоя не была таковой, но это уже не его дело.

– Помните ли Вы маленькую Зою Октавию Лексхэм? – спросил он.

Его тётя обратила свой бледно-голубой взор в сторону большого канделябра, как будто в нём она хранила свои воспоминания.

– Зоя Октавия, – сказала она.

Он слышал, как снова начались перешёптывания: Зоя Октавия.

Отсутствующий взгляд голубых глаз тёти прояснился, возвратившись к нему.

– Беглянка?

– Да.

– Что за чепуха? Лексхэм потерял её – в Святой Земле или в Константинополе, или в другом подобном месте.

– Она недавно вернулась.

– Она всегда возвращалась, со временем, – сказала леди Софрония. – Но на сей раз время слишком затянулось, по моим подсчётам. Так она заклинательница змей или нет?

– Говоря чистую правду, я практически уверен, что она не заклинательница змей.

– Я полагаю, что «практически уверен» это самое лучшее, чего можно ожидать в этом сомнительном мире. Она американка?

– Определённо нет.

– Как благоразумно с её стороны. Ну, что ж. Я умываю руки. Оставляю это королеве. – Она взмахнула рукой. – Больше ни слова. Это зависит от тебя. Я слишком много держу в уме. Ты не можешь ожидать, что я стану всё тебе объяснять.

Люсьен мог бы задержаться в Олмаке подольше, но счёл, что:

Во-первых, он выполнил свою работу.

Во-вторых, получил от общения с тётей больше развлечений, чем любой здравомыслящий человек мог надеяться.