Вряд ли это произойдет.
– Дорогой, почему ты так глуп? Ты ведь можешь его уронить, не правда ли?
Я задохнулся. Настал подходящий момент ясно и недвусмысленно изложить свою точку зрения на это.
– Это было бы убийство, Лаура.
– Не говори глупостей, Дэвид. Это совсем не убийство. Назови вернее: выстрел ради сострадания. Если лошадь ломает себе ногу, ее ведь пристреливают?
– Хотел бы я видеть лицо судьи, когда ты скажешь ему об этом.
– При чем здесь судья?
– При том, что это было бы убийство, Лаура. Неужели ты этого не понимаешь?
– Какая разница, что это такое, – нетерпеливо сказала она. – Никто ведь об этом не узнает и ничего не заподозрит. С 300 миллионами можно было бы многое сделать, дорогой, не говоря уже о том, что для Бруно смерть явилась бы избавлением.
– А ты учитываешь, что произойдет со мной, если меня заподозрят в убийстве? – спросил я. – А разве тебя не назовут соучастницей? Черт возьми, этого никакие деньги не стоят.
– Успокойся. Я уже сказала тебе, что никто ничего не заподозрит. Это будет несчастный случай.
– Нет, наверняка все выйдет наружу.
Перегнувшись через Лауру, я включил свет.
– Зачем ты это сделал? – нахмурившись, спросила она и прикрыла грудь руками.
– Послушай, – резко, почти грубо сказал я. – Мотив этого дела лежит на поверхности, а все, что нужно полиции, – это ясный мотив. И стоит только увидеть эту комнату, чтобы все понять. И не рассчитывай, что Мария или сестра Флеминг будут держать язык за зубами. У нас нет ни малейшего шанса на успех.
– Дэвид, не кричи на меня. Почему ты так волнуешься?
– Потому, что ты подстрекаешь меня убить Бруно. Да?
– Зачем так грубо выражаться? Он и без того уже почти труп. Разве это называется убийством, если ты его уронишь?
Я встал и надел халат.
– Значит, ты хочешь его убить?
– Конечно, нет. Я только рассматривала эту возможность теоретически. – Она приподнялась и посмотрела на меня. – Это заманчиво, не правда ли, Дэвид? После того как я познакомилась с тобой, мне так захотелось стать свободной. А плюс к этому еще и деньги. Но я сознаюсь, что эти мысли у меня несерьезно. Разве что ты меня уговоришь. Вот если бы ты предложил мне уронить Бруно, я бы не стала мешать.
– Ни при каких обстоятельствах я не сделаю тебе подобного предложения. Выбрось эту мысль из головы.
– Прошу тебя, не злись, Дэвид. Если бы я знала, что ты такой раздражительный, то я не завела бы этого разговора.
– Это было бы убийство. Неужели ты этого не понимаешь? Бруно имеет право на жизнь, как и я.
Лаура покачала головой.
– Тут я с тобой не согласна, дорогой. Но не буду спорит. Я начала этот разговор, не подумав. Во всем виноват этот сон. Мне приснилось, что Бруно умер. А во сне все так просто. Но не будем об этом больше говорить.
– Вот это самое лучшее.
Я подошел к окну и стал смотреть на озеро, озаренное лунным светом.
– Самое лучшее для тебя сейчас – это заснуть. Еще очень рано.
– Вряд ли мне удастся заснуть. Ты не будешь возражать, Дэвид, если я сейчас вернусь на виллу?
Часа три назад мне и в голову не могла прийти мысль, что так обрадуюсь ее уходу.
– Нет, конечно. Так, пожалуй, будет лучше.
– Хорошо.
Лаура вскочила с кровати. Я остался стоять у окна спиной к Лауре, не оборачиваясь. Я только слышал, как она поспешно одевается.
– Ты не сердишься на меня, Дэвид?
Я повернулся:
– Нет, конечно.
– Я рада. Мне хотелось только, чтобы ты был счастлив.
– Да.
– Скоро я опять приду.
– Да.
Лаура не сделала ни одного шага ко мне. Мы вдруг стали чужими. Задержавшись у дверей, она послала мне воздушный поцелуй. Ее огромные глаза были лишены всякого выражения, а улыбка была холодной и натянутой. У меня появилось чувство, что в эту ночь не только мне хотелось остаться одному. Больше мне так и не удалось заснуть.
Глава 4
На следующее утро, покончив со своей обычной работой, я отправился в гараж, чтобы привести в порядок огромную машину марки «Альфа-Ромео». Голова лучше работает, когда руки заняты чем-нибудь, а мне очень надо было подумать. Ночью я был твердо убежден, что Лаура говорила серьезно. Я даже подумал, что она нарочно познакомилась со мной и связала меня с собой, чтобы я мог убить ее мужа. Однако теперь – ясным, солнечным днем – я понимал, как темнота и ночь искажают вещи. Я убеждал себя, что такое вовсе не имелось в виду. Я еще раз обдумал наш разговор. Лаура была тогда так спокойна и нежна, невозмутима, что, наверное, просто не отдавала себе отчета в том, что она говорила. Человек, планирующий убийство, не может оставаться таким спокойным. Нет, все это просто ночная болтовня, которая днем не имеет никакого значения. Пусть вздор, пусть болтовня, но они меня все-таки тревожили. В душе остался неприятный осадок от этих разговоров. Лаура говорила о трехстах миллионах. «Половина – тебе, половина – мне», – сказала она. Я подумал о том, какие возможности открывались бы передо мной, имей я такую сумму. Я мог бы купить себе паспорт, а следовательно, – свободу. Больше мне не потребовалось бы перебегать дорогу при виде полицейского. «Ты мог бы его нечаянно уронить», – сказала она. Да, действительно, при переноске Бруно мог выскользнуть у меня из рук. Его хрупкое, истощенное тело упало бы на мозаичный пол. При этом даже боли не было бы причинено Бруно. Такое падение убило бы его быстрее, чем даже удар по голове.
У меня на лбу выступил пот. Теперь, когда я буду поднимать Бруно, каждый раз у меня будет мелькать мысль: «Стоит тебе уронить его – и ты заработаешь 150 миллионов». Я прервал мытье машины и вытер со лба пот.
– О Дэвид!
От неожиданности я вздрогнул и чуть не выронил тряпку. Это была Лаура. На ней был белый купальный костюм, а в руках она держала шапочку. Лаура была бледна, а под глазами виднелись темные круги. Она нерешительно улыбнулась.
– Прости, я не хотела тебя испугать.
– Я сегодня что-то не в себе.
– Мне сегодня нужно поехать в Ловено за покупками. Лодка в порядке?
– Да.
– Мне хотелось, чтобы ты поехал со мной и помог мне нести вещи. Ты будешь готов через час?
– Да.
Она повернулась и направилась изящной, грациозной походкой к плавательному бассейну. Я посмотрел ей вслед – и у меня по коже прошел мороз.
Через час Лаура, свежая и привлекательная, подошла к лодке, около которой возился я. В своем ярком зеленом платье, широкополой соломенной шляпе, в белых туфлях и перчатках, она была похожа на манекен.
– Я буду управлять лодкой, – сказала она, когда я завел мотор. После этого она сама уселась за руль. Я поместился сзади.
