Бурнетт положил ногу на ногу.
– Отлично, послушаем.
– Шалик готовит кражу перстня Чезаре Борджа. Перстнем владеет Каленберг. У меня на трех кассетах записаны детали операции.
– Перстень Борджа? – удивился Бурнетт. – Поздравляю, мисс Норман. Включите диктофон.
Натали покачала головой.
– Сначала тысяча фунтов, лучше десятифунтовыми банкнотами.
Улыбка застыла на лице банкира.
– Мисс Норман, так дело не пойдет. Вдруг кассеты пустые? Я должен их прослушать… Вы же умная женщина.
Натали вставила в диктофон первую кассету, нажала клавишу. Три минуты Бурнетт слушал разговор Шалика с Гэрри Эдвардсом. После слов «…подробности узнаете вечером» женский палец нажал «стоп».
– О мистере Каленберге не сказано ни слова, – протестовал Бурнетт.
– Остальное – когда принесете деньги.
Бурнетт понял, что спорить бесполезно, поднялся, напомнив себе, что тысяча фунтов для Макса Каленберга равнозначна пенни для премьер-министра.
Через два часа, забыв о поездке за город, Бурнетт вернулся в квартиру Натали. Прослушав пленки, он понял, что получил их практически даром.
– Чудесно, мисс Норман, – улыбнулся банкир. – Просто чудесно. Вы, несомненно, заработали эти деньги. И в дальнейшем переданная информация будет щедро оплачена.
– Дальнейшего не будет! – воскликнула Натали, швырнув диктофон Бурнетту. – Унесите его с собой.
– Но, мисс Норман…
– Заберите его! Заберите! – взвизгнула Натали. Бурнетт, схватив диктофон и три кассеты, ретировался.
Лишь в лифте он сообразил, что Натали не вернула микрофон, хотел вернуться, но, вспомнив дикий блеск глаз осведомительницы, передумал.
Через три часа вернулся Джексон. Бурнетт успел сообщить Изу, что деньги уже у Натали.
Для Джексона мисс Норман уже не существовала. С тысячью фунтами в кармане он собирался прекрасно устроиться в Дублине.
Войдя в гостиную, Джексон несколько удивился, увидев, что Натали плачет.
– Что случилось, черт побери?
Натали вытерла глаза.
– Я достала деньги, Из.
– Отлично. Так почему ты плачешь? Улыбайся!
– Иуда не улыбался. Он повесился.
Джексон смутно представлял, кто такой Иуда, но почему-то считал его плохим человеком.
– О чем ты говоришь? Кто повесился?
– Никто… ты не поймешь. Ты голоден?
Джексон покачал головой.
– Где деньги?
– Ты хочешь поесть? Я принесла бифштекс.
– К черту бифштекс. Где деньги?
Натали потрясла жадность в глазах избранника. Подошла к серванту, достала из ящика стопку десятифунтовых банкнот, передала Джексону. Сердце сжалось при виде благоговения, с которым он пересчитывал деньги.
– Ты доволен?
Джексон молча рассовывал банкноты по карманам.
– Что ты делаешь? – прошептала Натали.
– Ухожу отсюда к чертовой матери… Вот что я делаю.
– После того, как ты получил деньги, я тебе уже не нужна?
– Кому ты вообще нужна! – рявкнул Джексон. – Выслушай совет, крошка. Держи ноги крепко сжатыми, не то наживешь неприятности, – и выскочил за дверь.
Лифт пошел вниз. Джексон исчез из жизни мисс Норман.
Натали медленно подошла к креслу, села. Наступили сумерки, но она по-прежнему не шевелилась.
В конце концов, думала Натали, почему он должен любить ее? Могла бы и предугадать развязку. Надеяться? Ждать чуда?.. Времена чудес давно миновали.
Впереди одиночество. Предательство мучило. Зачем жить? У мисс Норман разыгралась мигрень. Ради чего?..
Натали проскользнула на кухню, схватила острый нож для чистки овощей, направилась в ванную. Повернув кран, подождала, пока ванна наполнится водой, и, скинув туфли, погрузилась в ласковое тепло.
Будет ли больно? Говорят, это самый легкий способ заснуть навсегда. Стиснув зубы, Натали полоснула острием по левому запястью, взглянула на розовеющую воду и закрыла глаза.
Думая о Джексоне, его резких и привлекательных чертах, мускулистом теле и вьющихся темных волосах, Натали тихо ушла из жизни.
Глава 4
Армо Шалик вернулся в номер в половине девятого утра. Шерборн доложил, что Феннель в Париже, и рассказал о причине внезапного отъезда взломщика.
– Надеюсь, я поступил правильно, сэр, – заключил помощник. – Если бы я знал, где вас искать, то непременно посоветовался бы перед тем, как что-то предпринимать.
– Уехал? Нечего об этом и говорить, – отрезал Шалик. – Феннель не говорил об охране музея?
– Нет, сэр. Вылетел отсюда пулей.
У Шалика возникло предчувствие – впереди черный понедельник. Если б он знал о трех кассетах с деталями операции в Натале, его настроение не улучшилось бы.
Шалик постарался скрыть раздражение, встретившись в девять тридцать с Геей, Гэрри и Кенном Джонсом.
– Мистер Феннель вылетел в Париж по не зависящим от него причинам, – начал Шалик. – Он торопился и не успел высказать свое мнение о мерах предосторожности, принятых Каленбергом для охраны музея. Я уверен, что он все расскажет вам при встрече в «Ранд интернэшнл». Полагаю, – взглянул на Эдвардса, – вы просмотрели авиационные карты?
– Никаких проблем, – ответил Гэрри. – Я доберусь до земель Каленберга.
– Хорошо. Итак, успех операции зависит только от присутствующих. Я сделал все, что мог. Вылетаете сегодня вечером, завтра будете в Йоханнесбурге. – Помолчав, Шалик продолжал: – Предупреждаю, Феннель – опасный преступник, но его участие необходимо, – посмотрел на Эдвардса. – Гэрри, вы можете постоять за себя, поэтому позаботьтесь о мисс Десмонд.
– С удовольствием, – улыбнулся Гэрри.
– О Армо! – воскликнула Гея. – Я сама могу позаботиться о себе, к чему эта суета?
– Мужчины всегда суетятся вокруг прекрасных женщин, и я не исключение. – Шалик многозначительно посмотрел на Эдвардса. Пилот кивнул. – Счастливого пути. Шерборн даст вам билеты.
Все ушли, Шалик потянулся за списком дел на текущий день: Натали каждое утро клала листок ему на стол. Списка не было. Понедельник выдался неудачным. Шалик встал, прошел в приемную. Впервые за три года Натали не сидела за своим столом. Шалик взглянул на часы. Без пяти десять. Вернувшись в кабинет, вызвал Шерборна.
– Где мисс Норман?
– Понятия не имею, сэр, – безразлично ответил помощник.
– Выясни, где она! – рассердился Шалик. – Возможно, она заболела.
Зазвонил телефон. Шалик махнул Шерборну, тот взял трубку.
