– Хорошо. Вы надеетесь быть лучшим сенатором, чем Мак Дин? – спросила она.
– Что ж, – сказал он, чувствуя себя здесь уверенно, – во-первых, занятия сенатора принципиально отличаются от того, что делает губернатор штата. Во-вторых, за последние восемь лет с сенатором Бенджамином Карром я получил бесценный опыт и думаю, что сумею представлять интересы Джорджии в Вашингтоне лучше, чем кто-либо из тех, кого я знаю.
– Притом, что вы никогда не служили на выборной должности?
– Повторяю и уточняю: я знаю всю деятельность сената. Я был настолько близок к формальному положению сенатора, насколько это возможно без мандата. Квалификации, позволяющей быть, например, губернатором штата, у меня нет, а для работы в сенате – есть.
– Надеетесь ли стать таким же деятелем конгресса, как Бен Карр?
– Я не уверен, что кто-либо может достичь высот, освоенных сенатором Карром. Знающие люди называли его величайшим сенатором века. Но у меня, однако, есть то преимущество, что я долго служил при нем, и, стало быть получил прекрасное образование.
– Собирается ли сенатор Карр поддерживать вас?
– Не знаю, будет ли сенатор достаточно хорошо чувствовать себя, чтобы вообще поддерживать кого- либо, но перед тем, как он заболел, он дал мне понять, что, если я решу баллотироваться в сенат, я могу располагать его полной поддержкой.
– Это легко говорить теперь, когда он безгласен, не так ли?
Уилл сдержался и не повысил, голос.
– Я бываю у сенатора, – сухо сказал он. – Если бы это не было правдой, я не мог бы смотреть ему в глаза.
– Хотите сказать, что мы должны верить вам на слово?
– Надеюсь, сенатор поправится и сам подтвердит это.
– Не находите ли вы необычным, что мужчина вашего возраста живет вместе с родителями?
Уилл почувствовал, что краснеет.
– Во-первых, в последние годы мне пришлось, в основном, жить в Вашингтоне. Во-вторых, у меня в Джорджии собственный дом недалеко от родительского. Вы находитесь в нем.
Казалось, она не заметила упрека.
– Том говорил, что вы собственноручно выстроили коттедж. Это правда?
– Я спроектировал его и построил вместе с двумя помощниками. Полагаю, на мою долю приходится не менее трети общей работы.
– Вы скромничаете, – сказала она, протягивая стакан, чтобы он снова наполнил его.
– Я не занимался электрооборудованием и сантехникой, иначе этот коттедж давно бы сгорел или его затопило бы. Перекрытия, сборка, оконные рамы и интерьеры – вот это было по моей части. Правда, плотник я не из лучших.
Она глотнула вина.
– Как же рабочие, Джорджии должны относиться к человеку, который владеет яхтой, машиной «порше» и аэропланом? – лукаво спросила она.
Уиллу удалось рассмеяться.
– Попытаюсь объяснить, – сказал он. – Смолоду я провел два года в Ирландии, где помогал другу построить лодку, а потом мой друг трагически погиб и выяснилось, что он оставил мне лодку по завещанию. Это было более пятнадцати лет назад. Я сохраняю суденышко, как память о нем и других друзьях того времени. Если бы мне предложили продать ее... я бы лучше потопил ее в море. Следующий экспонат – «порше»... Года. четыре назад я купил эту уже изрядно подержанную машину фактически за бесценок. Продал мне ее знакомый сенатор. Именно его называть не стоит. Ему нужно было избавиться от «порше», поскольку он баллотировался на новый срок, а в его штате производились машины других компаний... Самолет?.. Шесть лет назад куплен, чтобы оперативно добираться в Делано из Вашингтона. У нас с отцом общая юридическая практика, мы работаем вместе, и от меня здесь зависело многое. Кроме того, я люблю летать, и меня интересуют проблемы гражданской авиации. Если меня изберут в сенат, я намерен вникнуть в них более основательно.
– Вы богатый человек?
– Бедняк счел бы меня богачом, богач снисходительно пожал бы плечами. По сравнению с ним я неимущий.
– Вы намерены использовать свои собственные деньги для кампании по выборам в сенат?
– Если бы я рассчитывал только на собственные средства, мне бы не продержаться и месяца. Надеюсь на добровольные вклады разных людей.
Она уже менее придирчиво расспросила Уилла о его отношении к оборонной программе, нуждам сельского хозяйства и социальным проблемам. Уилл отвечал очень коротко, и это ее удовлетворяло. Собственно, за ленчем она опорожнила почти всю бутылку. Уилл пил вино символически. Вроде бы выпитое не повлияло на редакторшу – может, она привыкла ежедневно принимать во время ленча по бутылке?
– Достаточно о делах, – сказала она. – Могу я воспользоваться вашими удобствами?
Пока ее не было, Уилл собрал все со стола и даже вымыл посуду. Наконец она спросила из спальни:
– Кто написал эту картину?
– Какую именно?
