под свое сиденье и открыл небольшой портфель для карты. Закрепляя длинную карту на маленьком столике у локтя, он услышал, как с резким звуком открылся кингстон и в камеру хлынула вода. Он провел контрольный опрос Соколовой, как для того, чтобы рутинной работой успокоить ее, так и для того, чтобы убедиться, все ли в порядке. Он слышал щелчки выключателей, когда она замыкала контуры, и цвет красных огоньков сменился на зеленый, когда цикл был завершен.
— У меня на главной панели не гаснет красная лампочка, — вдруг сказала Соколова. — А это означает неисправность манипуляторов.
Гельдер выругался шепотом; задача не будет выполнена, если не работают захваты.
— Проверь соединение, — сказал он ровно. — Может быть, это всего лишь переключатель, а не гидравлика.
Справа в поле его зрения появилась рука Соколовой, когда та полезла за отверткой на полочку на переборке.
— Одну минуточку. — Он услышал, как открылся корпус переключателя и нетерпеливо стал ждать ответа. — Да! Да! — сказала она. — Это переключатель; провод вылез из зажима.
— Ну так закрепите его, — в нетерпении сказал Гельдер.
Вода уже закрывала передние иллюминаторы, и Гельдер мог различать тени, отбрасываемые в полумраке камеры красными огнями, и черную поверхность буя, покоящегося на своей подставке прямо под иллюминатором.
— Готово, — сказала Соколова с легким триумфом в голосе. — Теперь все огоньки зеленые.
Вновь появилась ее рука и вернула отвертку на место.
Где-то позади них вырос низкий вой, медленно поворачиваясь, открылись выпускные двери приемного устройства и камеры, постепенно отвалилась и легла на дно аппарель. Гельдер включил передние фары и врубил гусеничный механизм. Он толкнул вперед рукоять управления, и мини-подлодка на гусеницах двинулась из камеры, по аппарели, а затем и по дну отмели под названием Тральгавет. Как только они полностью выбрались из базовой субмарины, он остановил мини-подлодку и отключил гусеницы, которые в три раза больше сжигали энергии, чем винты. Также он выключил и передний свет.
— Десять процентов всплытия, — сказал он Соколовой.
— Десять процентов всплытия, — повторила она, и он услышал, как она работает с пультом. Подлодка не двигалась.
Черт побери, подумал он, вот тебе и лишние шестьдесят килограммов буя.
— Двадцать процентов всплытия, — сказал он, и Соколова повторила приказ.
Лодка стала подниматься со дна, и Гельдер включил двойные винты. Лодка медленно двинулась вперед. Он потянул ручку управления на себя. Почти никакой реакции. Чертов излишек веса. Он увеличил подачу мощности на двигатель, и лодка неохотно вышла на требуемую позицию. По пути к поверхности он продолжал проверять реакцию лодки на управление. Все было вполне удовлетворительно, если не считать реакций планирующих плоскостей на всплытие — сказывался незапланированный лишний вес буя. Ситуация поддавалась контролю, но это могло стоить мощности батарей; во всяком случае, еще многое было в руках Гельдера. Он произвел быстрый подсчет: его шестичасовая миссия могла растянуться на восемь часов, а у него было, как он прикинул, мощности на девятнадцать часов хода, даже с излишком веса и скорости, необходимой для хорошего маневрирования на этапе движения на поверхности.
Базовая подлодка лежала на глубине тридцать пять метров, и глядя на указатель глубины, он позволил лодке подняться на тридцать метров. Затем принялся за перископ и стал медленно поднимать его, пока тот не вынырнул на поверхность. Зеркальный механизм перископа позволял за время вращения сделать круговой обзор водной поверхности, не поворачивая головы. В пределах видимости, в полусвете полярной ночи, не наблюдалось ни одного судна. Он направил перископ точно вперед, затем осмотрел тридцатиградусную дугу горизонта. Там, вот он, первый бакен, любезно установленный Королевскими военно-морскими силами Швеции. Удовлетворенный тем, что его судно в одиночестве и на верном курсе, он позволил себе впервые посмотреть на Швецию. Он ничего не увидел, только тусклые огни на суше. Ничего, в следующий раз посмотрит поближе. Он опустил перископ.
— Мы на нужном курсе, Соколова, — сказал он, полуобернувшись. — Доложите.
— Все в полном порядке, капитан, — сказала она.
Он был удивлен ее уважительным тоном, да и сказанное звучало спокойнее, чем он ожидал перед выходом из камеры. Он немного расслабился.
Три часа прошли без каких-либо событий. Гельдер с легкостью держал курс, время от времени на несколько секунд выбрасывая перископ. Он видел на берегу комфортабельные дома, некоторые выглядели даже величественно, в полумраке вдруг подмигивал случайный уличный фонарь, движения не было. Дома спали за затемняющими плотными шторами, которые прятали каждого шведа от полуночного солнца полярной области. К рассвету через первый узкий канал они вышли в более открытое водное пространство. И в ту минуту, когда они выходили из канала, Гельдер увидел первое патрульное судно. Он мгновенно выключил двигатели и позволил лодке опуститься на несколько метров до состояния нейтральной плавучести.
— Дистанция двести метров, — сказала Соколова, уши которой сжимали сонарные наушники. — Двести пятьдесят; триста; пятьсот.
Гельдер включил двигатели и вновь вышел на перископную глубину. Несколько минут спустя им встретился еще один патрульный корабль, а через час — еще. После того, как они покинули открытое пространство и вошли в следующий пролив, кораблей больше не было видно. Оставив за кормой остров Сент-Хоггарн, он продолжил движение в юго-западном направлении, и почти через восемь часов после старта, он привел мини-подлодку в открытые воды Лилла Вартан, точно к востоку от Стокгольма. Он совершил последнюю круговую перископную проверку. Впереди по курсу находились три грузовых судна, а позади какое-то крошечное пятно. Перед ним вставали шпили Стокгольма. Он испытывал волнение правонарушителя.
Он осторожно убрал перископ и, тормозя мини-подлодку, резко пошел в глубину. И тут заговорила Соколова:
— Корабль, прямо за кормой, семьсот метров, быстро приближается.
Какого же черта она не услышала его, когда он смотрел? Впрочем, теперь наплевать — он уже в пункте назначения. Все, что теперь оставалось — это найти подходящее местечко для буя и разместить его. Он включил передние фары подлодки и стал ждать. На тридцать первом метре глубины на него стало наплывать дно. Он замедлил спуск подлодки и позволил ей мягко лечь на дно. Оно было почти ровным, это каменистое морское дно, идеальное для их задачи. Он переключился на тракторный механизм, проехал вперед и остановился не более, чем через десять метров. Иисусе, он на месте! И дно — само совершенство! Что может быть легче?
— Размещаю буй, — сказал Гельдер.
— Корабль в четырехстах метрах и приближается медленнее, — голос Соколовой прозвучал напряженно. — Приблизительная скорость пятнадцать узлов, и она уменьшается.
Пятнадцать узлов? Патрульное судно. Что же еще может двигаться так быстро? Он повыключил все и откинулся назад.
— Тишина, — сказал он, — только доклады.
— Корабль в ста метрах, устойчивая скорость — около десяти узлов, — сообщила Соколова.
Гельдер не нуждался в сонарах — шум двигателей судна был слышен отчетливо. Оно проходило прямо над ними.
— Корабль уходит на десяти узлах, — доложила Соколова несколько успокаивающимся голосом. — Триста метров, и дистанция увеличивается.
Гельдер выпрямился.
— Подготовиться к размещению буя, — скомандовал он. — Переключить мощность на гидравлику.
— Переключаю мощность на гидравлику, — отозвалась Соколова, перебрасывая переключатели. — Готово.
Гельдер схватился за управляющие рукояти манипуляторов и поднял буй. С дополнительной выталкивающей силой воды дело пошло довольно легко. Он толкнул рукояти вперед, и буй сошел с подлодки, с полки, где держался. Гельдер повел рукоятями вниз, и буй встал на дно, подняв небольшое
