Они ему были не нужны, они казались чужеродными в его хозяйстве. Тем более, что свой путь из Швеции он не собирался проделывать с помощью стрельбы. Он сунул их обратно в сумку. При первой же возможности нужно от них избавиться. Из несессера он взял маленькую бритву, работающую на батарейках и быстро стал водить ею по лицу, затем тщательно причесался. Из зеркала в футляре от бритвы на него глянуло неожиданно нормальное лицо.
Подошел автобус, и он вскарабкался внутрь.
— На Стокгольм? — спросил он у водителя.
Мужчина кивнул.
— Шестнадцать крон, — сказал он по-английски.
Гельдер протянул ему пятидесятикроновую банкноту и получил сдачу, довольный, что водитель автоматически заговорил с ним по-английски. Он уселся чуть ли не в самом конце автобуса. В салоне находилось не более полудюжины пассажиров. Он был голоден как волк, но старался не думать об этом. Он развернул карту Стокгольма и тщательно рассмотрел ее, затем обратился к путеводителю. Он думал о том, где питаться, где скрываться, и еще — доки. Удовлетворенный тем, что разобрался с этим городом, он отдал должное усталости и вздремнул, удивляясь собственному спокойствию в таких условиях.
Он проснулся, когда въехали в предместье Стокгольма, и, зачарованный, рассматривал проносящиеся строения. Здесь все отличалось от советских городов. Все дома были опрятными и хорошо отделанными, в отличие от Москвы и Ленинграда, где в порядке содержались только общественные здания, да и то не все. И здесь было гораздо больше деревьев, чем он ожидал. В России во время Великой Отечественной войны деревья были вырублены на дрова в городах, и потом посадки были восстановлены лишь частично. Также его поразило огромное количество магазинов, и несмотря на то, что на улицах были толпы людей, очередей не наблюдалось. Движение было оживленным, но это были частные легковые автомобили, и никаких военных грузовиков.
На центральной автобусной станции он отыскал такси и попросил отвезти его в старую часть города. Он вышел недалеко от королевского дворца и побрел по узким улочкам старого города, ведущим отсчет своего времени, как ему было известно, аж с четырнадцатого столетия. Вскоре он дошел до маленькой гостиницы под названием «Лорд Нельсон». Свободных номеров не оказалось, но молодая женщина за стойкой позвонила в гостиницу за углом, принадлежавшую той же компании.
— Вам повезло, — сказала она. — У них как раз есть одноместный номер, от которого отказались. А вообще в это время года у нас битком набито.
Она выдала ему карточку отеля «Леди Гамильтон» и направление. Через несколько минут он уже был помещен в крошечный, едва ли больше каюты корабля номер, хоть и красивый. Он развесил одежду и задумался, что же делать с оружием. Открывая шкафы и столы, он наткнулся на крошечный холодильник, набитый пивом и спиртным. Сдвинув их, он положил пистолет и боеприпасы к задней стенке морозильника. Ему не хотелось думать, что шведы только тем и занимаются, что обыскивают комнаты американских туристов. Ведь там, у стойки, у него даже паспорт не спросили.
Покинув гостиницу, он отыскал ресторан, где волком набросился на обед из четырех блюд и бутылку вина. Затем, наевшийся и усталый, он добрел до своего номера и постели, слишком измученный, чтобы думать о чем-то кроме отдыха. Первая ночь Гельдера в свободном мире прошла без сновидений.
Глава 25
Рул проспала и теперь вынуждена была спешить, чтобы вовремя попасть на совещание ЕКСОМ ДВА. Конференц-зал был уже погружен во тьму, когда она вошла на цыпочках и заняла свое место. Пегрем из отдела Перспективного Анализа, стоя у экрана, на котором светился спутниковый снимок, что-то монотонно бубнил, объясняя.
— Здесь вы видите завод имени Ленина по производству самолетов во Пскове, в западной России, недалеко от эстонской и латвийской границы. Строительство завода началось четыре года назад, и уже больше двух лет он работает, хотя, по самым строгим нашим оценкам, далеко не на полную мощность. Это здание, почти в милю длиной и четверть мили шириной, достаточно велико для производства как раз военных самолетов — транспортов для перевозки войск самой большой численности. Завод построен только для этих целей, но из-за уменьшения заказов на строительство таких больших самолетов работы шли только на конструкторском уровне, в результате чего мы имеем вот что.
Пегрем сменил слайд со снимком сверху, на слайд с более приближенным изображением одного из участков здания. Из него виднелся нос и часть левого крыла большого самолета.
— Кто-нибудь догадывается, что это может быть? — лаконично спросил он.
— Похоже на большой войсковой транспорт или на грузовой самолет, — сказал чей-то голос из темноты.
— У кого-нибудь есть идея получше? Ничего необычного в нем не замечаете?
Высказалась Рул:
— Ну, исходя из того, что мы тут видим, можно сказать, что крыло слишком коротко, чтобы создать достаточную подъемную силу.
Она испытывала какие-то беспокоящие ее ощущения.
— Очень неплохо, Рул. А теперь давайте посмотрим на это.
Пегрем вновь сменил слайд. На этот раз можно было рассмотреть самолет целиком, летящим на низкой высоте над чем-то, похожим на воду.
— Иисусе, Пегрем, — сказала Рул. — Неужели это «ВИГ»?
— Точно, Рул, это «ВИГ». Расскажи нам, что ты знаешь о «ВИГах»?
— Ну, утверждали, что его нельзя создать, или, вернее, мы утверждали, что его нельзя создать, мы и англичане. А Советы работали над этой идеей с пятидесятых годов — до нас и тогда, и сейчас доходили слухи, но я точно знала, что ни один так и не смог взлететь и удержаться в воздухе.
— Э, ребята, постойте, — выразил недовольство из темноты другой голос. — Что такое «ВИГ»?
— 'ВИГ' — это аббревиатура от эффекта «винг-ин-граунд»[12], — отозвался Пегрем.
— А, — сказал голос. — Ну да. Понятно.
Пегрем продолжал:
— Они работают на том принципе, что самолет определенных размеров при полете на низкой высоте, скажем, в сотню футов, создает воздушную подушку, что позволяет ему поднимать в пятьсот раз больше груза, чем обычному аэроплану. Никто у нас не верил, что он способен летать. Вот почему у нас даже и программы «ВИГ» не существует, не существует даже в набросках.
— А что мы знаем об этом экземпляре, который на экране? — спросила Рул. — Чем он займется?
— Понятно, — сказал Пегрем. — Люди из отдела Научных Исследований и Вооружения только что заявили об этом, и вот они говорят.
Он стал читать по листку бумаги, лежавшему на освещенной подставке:
— Показанный здесь самолет, построенный на основе использования эффекта «винг-ин-граунд», в длину приблизительно двести футов и размах крыльев всего сто футов. Скорее всего, он снабжен двумя газотурбинными моторами, струи из которых, выпущенные прямо под крыльями, создают дополнительную подъемную силу совместно с воздушным винтом, установленным перед хвостовой парой крыльев. Похоже, что нос самолета в месте, располагающемся в пятнадцати футах позади кабины, закреплен шарнирно, из чего мы можем сделать вывод, что вся эта секция целиком может подниматься для ускорения погрузки и разгрузки. По нашим оценкам, такой самолет способен переправить до четырехсот солдат или несколько единиц военной техники со скоростью более трехсот узлов на расстояние до тысячи миль при высоте полета около сотни футов над водой или равнинными земными массивами. Он способен осуществлять взлет и посадку с достаточно небольшой взлетной полосы, а также, соответственным образом переделанный — с воды. Самолет, изображенный на этой фотографии, вооружен двумя ракетами типа «СС Н 22», похожих на французские «экзосет», по одной под каждым крылом.
В комнате наступила абсолютная тишина.
— Джентльмены, — нараспев произнес Пегрем, — то, что вы видите, и если оно летает — а похоже, что летает — не что иное, как качественно новый скачок вперед в боевых действиях десантных сил. У Советов есть уже два таких летающих экземпляра — у нас есть спутниковые снимки обоих. Их опробывают над огромным озером на северо-западе от Пскова. Более того, похоже, что они летают уже последние два года.
