Роль морских сил в мировой истории

достались никому, и поэтому предложил графу де Мерси, австрийскому генералу, установить на удобной позиции артиллерийскую батарею и уничтожить корабли на месте якорной стоянки»[76]. После некоторых возражений других командующих это было сделано. Если постоянная забота и бдительность заслуживают успеха, то англичане, безусловно, заслужили свою морскую силу. Но как следует отнестись к неразумности Франции в это время и в этой связи?

Постоянные отступления и безнадежность борьбы за отдаленные заморские владения без поддержки флота сломили сопротивление Испании. Англия и Франция настаивали на отставке Альберони, и Филипп V уступил требованиям Четверного союза. Австрийская власть, по необходимости дружественная Англии, прочно утвердилась таким образом в Центральном Средиземноморье, в Неаполе и Сицилии, в то время как сама Англия владела Гибралтаром и Маоном. Сэр Роберт Уолпол, вошедший тогда во власть в Англии министр, не смог позднее поддержать эту благоприятную тенденцию и с этих пор изменил традиционной политике своей страны. Правление Савойской династии в Сардинии, начавшееся после этого, продолжилось. Лишь в наше время титул короля Сардинии растворился в более объемном титуле короля Италии (с 1861 года. – Ред.).

Одновременно и некоторое время спустя после краткого эпизода с министерским правлением Альберони и взлетом испанских амбиций происходило противоборство на берегах Балтики. Его следует упомянуть, поскольку оно вновь хорошо иллюстрирует морскую силу Англии, проявлявшуюся, как на севере, так и на юге, без малейшего напряжения, что заставляет вспомнить истории о легком ударе лапой тигра. Длительная война между Швецией и Россией на короткое время прервалась в 1718 году переговорами о мире и союзе двух стран для урегулирования вопросов о престолонаследии в Польше и восстановлении Стюартов в Англии. Проект, на который Альберони возлагал много надежд, в конце концов не удался из-за смерти в бою (Карл XII, много раз бывший на волосок от смерти в сражениях, погиб в траншее во время осады небольшой крепости Фредрикстаден в Норвегии (есть версия, что убит по наущению и за деньги англичан, поскольку склонялся к миру с Россией и вышеупомянутым действиям против Англии. В результате Швеция воевала с Россией еще три года). – Ред.) шведского короля. Война продолжилась, и русский царь, увидев ослабление Швеции, замыслил ее полное подчинение. Это нарушение равновесия сил на Балтике, превращающее ее в русское озеро, не устраивало ни Англию, ни Францию, особенно Англию, чья морская сила во время мира и войны зависела от морского снаряжения (корабельный лес и пенька), доставлявшегося главным образом из этого региона. Два западных королевства вмешались в ситуацию дипломатическими средствами, а Англия еще направила туда свой флот. Дания, тоже участвовавшая в войне против своего традиционного противника Швеции, охотно уступила, однако Петр Великий упорно сопротивлялся дипломатическому давлению, пока, наконец, английским адмиралам не приказали присоединиться к шведам и повторить на Балтике битву у мыса Пассаро. Обеспокоенный русский царь увел свой флот (в шхеры и под защиту береговой артиллерии). Это случилось в 1719 году. Но Петр, хотя и получил острастку, не смирился. На следующий год Англия повторила демонстрацию силы с большим эффектом, хотя и не столь своевременно, чтобы предотвратить серьезный ущерб побережью Швеции. Но царь, сознавая твердую волю, которая ему противостояла, и зная из личных наблюдений и опыта об эффективности английской морской силы, в конце концов согласился на мир. (Автор все ставит с ног на голову. Согласился на мир не Петр I, а давно принуждаемые к миру шведы. Избегая столкновений с англичанами и укрывая от них свой флот в шхерах под защитой береговых батарей, русские дважды, у Эзеля в 1719 году и у Гренгама в 1720 году, нанесли поражение шведскому флоту, высадили десанты на побережье Швеции. Вот этого шведы, привыкшие воевать на чужой территории, не перенесли и согласились на мир, получив от России назад занятую нашими войсками Финляндию и огромный выкуп за прибалтийские земли (1,5 млн рублей – около 43 тонн серебра). – Ред.) Французы приписывают этот благоприятный итог во многом успеху своей собственной дипломатии и утверждают, что Англия поддерживала Швецию вяло, желая, чтобы последняя утратила свои провинции на восточном побережье Балтики (так как Россия, увеличив протяженность своего морского побережья, могла бы с большей легкостью открыть для английских купцов свои необъятные внутренние ресурсы). Весьма вероятно, что это так, можно даже с уверенностью утверждать, что англичане действовали в интересах своей торговли и морской силы, но характер Петра Великого служит гарантией того, что для него самым весомым аргументом явилась высокая боеспособность британского флота и его способность появиться в любом месте побережья России. По Ништадтскому миру от 30 августа 1721 года Швеция оставила (отказалась – эти земли были давно завоеваны русскими войсками. – Ред.) Ливонию (Лифляндию), Эстляндию и другие земли на восточном побережье Балтики. Это было неизбежно, и с каждым годом малым странам становилось все труднее защищать себя (Швеция до поражения в Северной войне имела лучшую в Европе армию общей численностью до 200 тыс. чел. и «маленькой страной» не была. Слишком со многими соперниками схватился Карл XII, и прежде всего с набиравшей силы Россией, требовавшей возврата своих исконных земель, захваченных шведами в Смутное время (1611–1617). – Ред.).

Вполне понятно, что Испания была чрезвычайно недовольна условиями, навязанными ей Четверным союзом. Последующие двенадцать лет называют мирными годами, но мир был крайне неустойчив и чреват зачатками будущих войн. Три острые обиды, терзавшие Испанию, были связаны с тем, что Сицилия и Неаполь оказались во владении Австрии, Гибралтар и Маон – в распоряжении Англии и, наконец, английские купцы и суда вели контрабандную торговлю в Испанской Америке. Будет показано, что Англия активно способствовала всем этим бедам. Поэтому Англия была особым врагом Испании, но Испания не была единственным врагом Англии.

Спокойствию, которое установилось после падения Альберони, в основном способствовали характеры и политика двух министров, Франции и Англии, согласных в стремлении к миру. О политике и мотивах поведения французского регента уже говорилось. Движимый теми же мотивами и стремясь не причинять Англии малейшей обиды, Дюбуа добился для нее еще одной уступки от Испании в дополнение к тем, что англичане получили по Утрехтскому договору. Им предоставлялось право ежегодно посылать в Вест-Индию торговый корабль. Предусматривалось, что после того, как этот корабль станет на якорь, его будут постоянно снабжать грузами другие корабли с тем, чтобы новые грузы поступали на борт корабля с такой же быстротой, с какой старые отправлялись на берег. Дюбуа и регент умерли во второй половине 1723 года. Они правили восемь лет, в течение которых изменили политике Ришелье, поддерживая союзнические отношения с Англией и Австрией за счет французских интересов.

Регентство и номинальная власть во Франции перешли к другому представителю королевской династии, но подлинным правителем стал кардинал Флёри, наставник юного короля (Людовику XV исполнилось тогда тринадцать лет). Попытки сместить этого наставника привели только к тому, что ему было предоставлено в 1726 году звание и власть министра. В это время сэр Роберт Уолпол стал премьер-министром Англии, располагая влиянием и властью, которые фактически отдавали на его усмотрение ведение всей политики государства. И Уолпол, и Флёри были заинтересованы прежде всего в мире, и в первую очередь в Западной Европе. Поэтому Англия и Франция продолжали добиваться этой цели совместно, и, хотя им не удавалось полностью исключить ропот недовольных, все же в течение ряда лет они успешно боролись с угрозами возникновения войн. Однако, при всем согласии министров в политических целях, мотивы, которыми они руководствовались, отличались друг от друга. Уолпол стремился к миру из-за еще не решенных проблем престолонаследия в Англии, в целях поддержания роста торгового оборота страны, который происходил у него на глазах, и, вероятно, из-за своей нетерпимости к конкурентам в правительстве. Он опасался, что война могла бы способствовать выдвижению во власть сильных личностей. Флёри, занимавший достаточно прочные позиции в отношении трона и собственной власти, желал, как и Уолпол, мира для своей страны. Он опасался войны из стремления к покою, естественному для пожилого возраста. Ведь он заступил на должность в возрасте семидесяти трех лет, а оставил ее в возрасте девяноста лет в связи с кончиной. В условиях умеренности его правления экономическая жизнь Франции оживилась. Путешественники, навещавшие ее, могли заметить перемены в облике страны и ее населения. Тем не менее возникали сомнения, была ли страна обязана этими переменами правлению спокойного старца или просто естественной приспособляемости народа, более не испытывавшего тяготы войны и изоляции от остального мира. Французские власти утверждают, что подъем сельского хозяйства наблюдался не во всей стране. Несомненно, однако, что морская торговля Франции сделала поразительные успехи, главным образом благодаря отмене торговых ограничений, произведенной в годы, последовавшие сразу же за смертью Людовика XIV. Особенно процветали острова Вест-Индии, и благосостояние, естественно, делили с ними