вами, где бы вы ни были — в том или этом мире. Вам предложили роль судьи, и вы согласились на нее, но это всего лишь роль. Артист на сцене старается играть те роли, которые ему нравятся, но и у него это получается не всегда. Вы выбрали то, что нравится вам, — а вам нравится судить. Вам нравится эта игра. Но вы не учли, что судите тех, кто не играют роли, а просто живут на этой Земле. Судить можно только то, что создал сам. Можно порвать картину, которую написал, но судить хотя бы своего ребенка… Ведь его произвело на свет великое Триединство: мужчина, женщина и Создатель.
'Поразительно! — подумал Николай Николаевич. — Неужели действительно существует какой-то мир знаний, загадочный и почему-то не принятый человечеством?'
И вдруг ему вспомнился случай, о котором давно забыл. Воспоминания вспыхнули ярко, как будто все было вчера. Вспомнил своего крошечного сына, который буквально после роддома в руках у него внезапно забился, потом посинел и оцепенев. Было еще много странного и непонятного. Врач смотрел недолго. Он долго что-то объяснял после загадочного слова «младенческое». Что-то говорил и говорил. Николай Николаевич понял: врач пытается оправдать свою беспомощность, а потом вдруг услышал:
Знаете что? Идите к бабке. Я вам адрес дам.
Вспомнилось, что многие ходили к этой бабке. И заговаривала она, безграмотная и неряшливая, страшную болезнь. Еще он вспомнил, как ночью, тихонько, чтобы никто не увидел и не узнал, дворами пробирался к ней.
Стало ясно: то были лишь отблески знания — но они спасали жизнь новорожденным.
И вот он стоит рядом с удивительным человеком, от которого веет силой и спокойствием и которому очень хочется верить.
У нас в доме чисто, — продолжал старик. — За столько времени одна и другая сторона покинули его. И поэтому он наполнен нашим знанием, тоже имеющим две стороны — добро и зло.
Но в центре все же оно — знание, которое собирается по крупицам, с самыми сильными муками, какие только существуют на Земле.
Потому что, собирая знания, ты сознательно себя отдаешь одной стороне, отрываясь от другой. И порою это очень больно.
С человеком давно произошла беда: он перестал принимать одну сторону. Но ему суждено отдавать себя по своей природе, и он не ведает, что его разрывает с двух сторон.
Человек может изменить свою судьбу. Он выбирает путь и, если выбирает, перестает быть рабом. Человек становится хозяином самого себя. Рабом быть намного легче.
Мы породили две силы, не сумев их уравновесить. И вспыхивает иногда одна сильнее другой, то пугая нас, то радуя. Мы не порождали ни добра, ни зла, хотя многие считают так.
Когда человек осознает это, он начинает понимать: есть законы, и этим законам в мире принадлежит все: дерево растет как растет; весь мир делится на женское и мужское. И это самый истинный закон, от которого невозможно отречься.
Живые существа порождают подобных. Ветер дует, ручей бежит, Луна тянет к себе море и соки трав из корней по законам великой Вселенной.
Как же случилось, что человек забыл эти законы? Человеческий разум может познавать, совершенствовать законы, но не менять и не отрекаться от них, ибо отречение приводит к тому, с чем вы и приехали ко мне. У всех внутри живет чувство закона. Каждый человек верит: есть нечто сильное, что стоит над всем, то сильное, что может дать не власть, не непобедимость или защищенность, а чувство радости. Радость — это понимание окружающего нас.
Да, — задумчиво повторил старик, — радость — это океан любви.
Какое-то мгновение он молчал, а потом добавил:
И вот люди, — а их немного в нашем доме, — стремятся познать окружающее, чтобы стать радостными и донести эту радость другим. Они начинают постигать знания, они начинают идти трудным путем к любви. Знающему далеко до любящего, а любящему — далеко до радостного. Есть еще люди, которые знают, понимают и владеют. Они помнят, что человек — это самое прекрасное на Земле. Люди — крошечные копии Космоса. Каждый несет в себе землю, воду, воздух и огонь.
Старик надолго задумался, потом вздохнул:
Как все же мало тех, которые владеют этим!
Да, да, — вдруг вырвалось у начальника. — Все это красиво, кажется жутко правильным, убедительным, хочется верить. Но если вы такие умные, то скажите, что делать нам?
Вообще-то делать ничего не надо, — спокойно сказал старик. — Сейчас для вас это и есть самое главное действие. Мы можем вам рассказать, Это несложно. Но услышите ли вы, сможете ли взять то, что дадим? Вы пренебрегли знанием мудрых.
Да кто же эти мудрые? — не выдержав, возмутился Николай Николаевич.
Мудрые — это те, которым нужен океан любви. Он должен залить все острова и стать единым. Мудрые — это те, кто помогают вам отдать хоть каплю любви в этот океан. Мудрые — это те, которые в уединении с Космосом, с той силой, которую он посылает всем, но, к несчастью, ее слышат только мудрые. Неслышащий всегда хочет сделаться значимее, сильнее и красивее другого, становясь все безобразней и безобразней.
Николай Николаевич со смущением одернул пиджак.
Вы хотите остановить войну, — продолжал старик, — и пришли к нам, живущим дальше всех от вашего мира?
Но нам сказали, что помочь можете только вы, — развел руками начальник.
Помочь можем. Только что на что мы меняем? Войну на угнетение? И все же человеческая жизнь дана Создателем. В споре рождается ненависть. Истина рождается в истине. Мы поможем вам. Я уверен, что совет будет против смертей. Смерть не рождает ничего, кроме смерти. Рабство же способно породить героев.
Не верю! Не верю ни единому слову! — вырвалось у начальника. — Вы порочите моих парней, весь мир, а взамен не предлагаете. Может быть, в ваших словах и есть что-то, но если кто-то не понимает, значит — для него нет ничего.
Хорошо, — ответил старик. — Мы пришли. В конце поляны, — он показал рукой, — к той огромной сосне два дня назад пришел умереть старый волк. Он уже мертв. Пошлите кого-нибудь из своих, — старик кивнул в сторону телохранителей: — Но чтобы не понял зачем.
Николай Николаевич обернулся к парням:
Эй, Вовка! Сходика к той сосне. Возле нее, что-то мелькнуло. Парень трусцой направился к указанному месту. Через несколько мгновений трава скрыла его. Еще через мгновение раздался нечеловеческий крик и через разные промежутки времени — четыре выстрела.
Вовка выскочил в поту, возбужденный и дрожащий, с пистолетом в руке. Подойдя ближе к Николаю Николаевичу, он подчеркнуто выпрямился, но улыбнулся по-свойски:
Зверюга там мелькнул. На меня кинулся. Пришлось пристрелить.
В Вовке Николаи Николаевич был уверен больше всех.
Иди, — махнул рукой начальник.
Как бы ни были велики глаза у страха, — тихо произнес старик, — но любой младший брат, лежащий на боку, вытянув лапы, ничего, кроме жалости, вызвать не может.
Я знаю, что вы испытываете, — продолжал старец. — Не думайте. В другой ситуации он не показал бы себя так. Все это означает одно:
Он очень хочет быть сильным, а, значит — предельно слаб. Он не обманул вас. Это не ложь. Это желание силы. Поняв, вы сможете только любить его. Как можно не любить то, что понимаешь? Понимание рождает любовь и стремление помочь, непонимание — страх и ненависть. Вы чуть не начали его бояться. А он достоин любви, он хочет быть для вас сильным, но просто не знает секрета воина. Как можно бояться того, кого понимаешь, как можно напасть на того, кого понимаешь? А если понимаешь ты, значит — понимают и тебя. Враг перестает быть врагом. Но вы, к сожалению, все понимаете буквально. Вы упростили язык Космоса. Так легче. А все легкое скрывает в себе тяжесть.
Но как же добиться понимания? — вырвалось у Николая Николаевича.
— Оставайтесь… — улыбнулся старец. — Мы вас научим.
— Ну, у—протянул начальник.
