капоте.
— Существуют два выхода. Ты видишь эту галерею, кончающуюся в трехстах метрах от австрийской границы? Но мне сказали, что она полностью блокирована. — Смерн указал на карте оба выхода.
— А что, собственно, означает «полностью блокирована»?
— Это значит, что она наполнена водой, по крайней мере, на четыре километра.
— Четыре километра плавания — это не то, что может остановить Гирланда!
Смерн широко улыбнулся.
— Вода застойная, грязная и полная крыс. Они сожрут его живьем. Больше того, там имеется пелена подземного газа.
— Откуда ты все это знаешь? — сухо спросил Малих.
— Шесть месяцев тому назад были произведены анализы.
Газ смертельный.
— Он с того времени мог улетучиться.
Смерн пожал плечами.
— Эксперты заверили меня, что галерея непроходима. Это уже вопрос доверия.
— Если бы мы имели дело с другой зеброй, я бы им поверил, но с Гирландом это не одно и то же. Если будет малейшая возможность ускользнуть, он это сделает.
— Тогда что же, мы будем делать?
Малих отошел от машины, чтобы подумать. Потом он снова стал изучать карту.
— Вторая галерея заканчивается вот здесь, — сказал он, указывая точку на карте. — Там буду находиться я, чтобы поймать их при выходе, если, конечно, они появятся…
Смерн пристально посмотрел на него.
— Ты сошел с ума! Ты не можешь напасть на него в Австрии!
— Я могу ожидать в конце выхода из галереи… Это лишь в трехстах метрах от границы. Если он появится, я убью его. Я вернусь на нашу сторону раньше, чем появятся австрийские пограничники!
— Это сумасшествие!
— Он не должен ускользнуть!
Смерн пожал плечами.
— Хорошо. Тогда я отправлюсь с тобой.
— Нет, нужно, чтобы ты оставался на этой стороне. Когда ты услышишь выстрел, ты организуешь мое возвращение. Ты прервешь проволочное заграждение, выключишь ток и устроишь мне проход через минное поле. Я не доверяю этим дуракам, они не сделают работу как следует. Ты понаблюдаешь за ними.
— Ты же даже не знаешь, выберет ли Гирланд этот второй выход, — возразил Смерн. — Ведь не станешь же ты рисковать своей шкурой ради слив. — Я знаю, что это риск, и готов пойти на него. Если он не появится, значит он был тем, кто подорвался на мине. Но я хочу, чтобы все шансы оказались на моей стороне. Сейчас мы проедем на тот пост границы, где находятся трупы.
Он сел за руль машины Смерна и включил зажигание. Смерн сел рядом с ним.
Машина быстро взяла с места, оставляя после себя облако пыли.
Гирланду очень хотелось знать, сколько времени потребуется для того, чтобы расчистить проход в шахту, по которому солдаты бросятся преследовать их. Он понимал, что их шансы остаться в живых были минимальны, но, благодаря своему характеру, он никогда не терял надежды на благоприятный исход. — «Если бы я был один, — думал он, — мне было бы проще прямо смотреть фактам в лицо». Присутствие этой девушки, истеричной и плаксивой, чрезвычайно усложняло для него ситуацию.
Они оставались у выхода из галереи, слушали треск автоматов и смотрели на прожекторы, освещавшие землю, изрытую пулями. Мала с ужасом смотрела на два трупа.
Наконец, Гирланд выпрямился, подхватил Малу под мышки и вынудил встать.
— Этого достаточно! — сухо проговорил он. — Перестаньте изображать из себя ребенка! Вы меня слышите?
Дрожа с ног до головы, с прерывистым дыханием, она цеплялась за него. Он резко оттолкнул ее. Она отскочила, и, шатаясь, прислонилась к стенке галереи. Потом он поднял руку и угостил ее хорошей пощечиной.
Мала подскочила, она задыхалась. В тот момент, когда она открыла рот, чтобы завопить, он снова ударил ее по лицу, на этот раз с такой силой, что она скользнула по стене и упала на песок, как куча тряпок. Он снова рванул ее, чтобы заставить встать.
— Теперь лучше? — он обнял ее. — Ну, моя прелесть, будьте умной! Я вам помогу, но нужно, чтобы и вы помогали мне!
Она освободилась от него.
— Вы сделали мне больно! Вы так больно ударили меня!
Гирланд улыбнулся ей.
— Я был вынужден. Вы ведете себя, как маленькая девочка пяти лет.
Она подняла руку с открытой ладонью. Гирланд видел, что она собирается ударить его, но ничего не сделал, чтобы избежать этого. Мала ударила его ладонью по щеке с большой силой. Стоя неподвижно, он смотрел на нее.
— Ну… можете продолжать, если это вас забавляет, — проговорил он.
Она посмотрела на него, освещенного отраженным светом прожекторов, и он увидел, как в ее глазах появилось выражение смущения.
— Простите меня, — сказала она. — Я это сделала не нарочно, я была страшно зла… — Она подошла к нему и поцеловала в щеку. — Вы меня прощаете?
— Конечно.
— Что мы будем делать?
Гирланд облегченно вздохнул. По крайней мере, одна проблема была решена. — Мы должны выйти отсюда. Это будет тяжело, но нам это удастся. Мы пойдем по галерее, которая ведет в Австрию. — Он притянул ее к себе и прижал губы к ее губам. — Через три дня я угощу вас самым роскошным обедом в Париже.
Она посмотрела на него и заставила себя улыбнуться.
— Решено, — сказала она.
Они углубились в галерею. Гирланд нес заплечный мешок и ружье, а Мала держала зажженную свечу. Им понадобилось около двух часов, чтобы дойти до места разветвления галереи. Чем дальше они продвигались, тем тяжелее становился воздух. Вскоре обоим стало очень тяжело дышать. Гирланд уже давно снял пиджак, а вскоре снял и рубашку. Мала была в джинсах и в лифчике. Свитер она сняла.
— Ну вот мы и дошли, — задыхаясь, проговорил Гирланд. — Мы повернем направо и начнем все сначала. Как дела?
— Не слишком плохо, — ответила она, — но мне трудно переносить мои брюки. — Она дернула застежку «молнию» и спустила вниз джинсы, пропитанные потом. Гирланд не спускал глаз с фигуры молодой девушки. Она повернула к нему голову.
— Валяйте! Хорошенько посмотрите на меня! Надеюсь, я вам нравлюсь?!
Он улыбнулся ей.
— Вы очаровательны. Через три дня мы с вами будем чудесно заниматься любовью. Согласны?
Она кивнула.
— Согласна, — сказала она. — Это решено.
Они направились по другой галерее. Воздух в ней казался немного свежей, и они продвигались быстрей. Через два километра Мала остановилась.
— Мы не могли бы немного отдохнуть? Я больше не могу.
— Ну, разумеется, — ответил Гирланд. — Он взял у нее из рук свечу и бросил на землю мешок и ружье. — Отдыхайте. Вы это заслужили, а я пойду и взгляну вперед.
— Не покидайте меня!
— Ну что вы, моя прелесть! — сухо проговорил Гирланд. — Ведь я уйду не больше, чем на две минуты.
