И Наташина мама поддержала:
– Да, мы приедем завтра, примерно около часа дня, чтобы не портить Леночке вечер. А потом, надо уточнить: она приехала в Москву для демобилизации или по каким-то другим делам. У нее будут сегодня и завтра свои хлопоты и радости. Мама, валидол принести?
Но бабушка, снова входя в роль, воскликнула:
– Поразительная история, граничащая с похождениями Бендера. Приходит с улицы незнакомый человек и уводит родное дитя из отчего дома неизвестно куда. Nonsense! Вы меня понимаете, молодой человек! Валидол оставим для другого раза!
И Алеша под радостными взглядами зеленых, озорно блестящих Наташиных глаз, оценив обстановку, тоже включился в маленький спектакль:
– Я попал на синклит, только за окнами шумит Ордынка, а не стадионы Греции. O tempora, o mores! Что за времена и нравы! За что такое недоверие послу, прибывшему с радостными известиями!
– Молодец, Алеша, – подбодрила его Наташина мама, – не поддаетесь розыгрышам ветерана сцены! Мы еще незнакомы, но примите мой комплимент. В бабушкину игру вы включились сразу и успешно. Передайте Леночке наши поздравления и поцелуи. Забирайте Наташу с гитарой, она с удовольствием там будет петь, верно, Натуль? Алеша, домой вы ее доставите?
Алеша галантно кивнул:
– Per se.
По дороге Наташа пожелала купить цветы, что было очень непросто, и у Алеши было достаточно времени, чтобы рассмотреть Наташу и поболтать с ней. Похоже, интересный человек. Любит литературу, студентка филфака МГУ и собой хороша, одни зеленые глаза и улыбка чего стоят! К тому же высокая, стройная, тоненькая, белокурая с толстой косой. Но сейчас все мысли Алеши были о Леночке: какая она? Такие же золотистые волосы, голос, смех, так же наклоняет голову, слушая стихи. Он отвечал на вопросы Наташи невпопад, и она это поняла.
– Тебе нравится Леночка?
– Да, очень! Она такая необыкновенная, умная, веселая, добрая. Между нами почти три года разницы – я был школьником, а она воевала. Какая она стала?
Без четверти шесть они – Димыч с Володей и Алеша с Наташей – встретились у порога дома и, познакомив Наташу с Володей, позвонили в дверь. Открыл батя.
Алеша держал большой букет алых оранжерейных роз, который ему купили ребята. Кроме того, и у ребят тоже были букеты роз, и тонкий аромат сразу наполнил комнату.
– Молодые люди, заходите. Знакомьтесь, это Петр Петрович, мой товарищ. Навстречу поднялся коренастый усатый человек. Коротко поздоровавшись с каждым, сел на диван, пристально их рассматривая. Поставив шампанское на стол, ребята переминались, не зная, что делать дальше, как вдруг из маленькой комнаты вышли Лена с Наташей. И сразу в холодной и пустой комнате стало нарядно и празднично. Наташа встала в простенок межу окнами в тени от абажура, ее огромные зеленые глаза светились радостью и ожиданием от жизни чего-то нового и прекрасного.
Леночка вышла на середину комнаты. Она была в голубом платье с блестками, под глубоким вырезом которого виднелась белоснежная блузка, в туфельках на высоких каблуках… Но главное – ее радостная улыбка, белоснежные зубы, лучистые глаза и золотистые волосы, чуть-чуть закрывающие ушки. «А раньше волосы свободным потоком ниспадали до плеч! Как жалко, что пришлось остричься. Ничего, – подумал Алеша, – отрастит». А Леночка развела руки, словно желала обнять всех сразу.
– Леночка, – нарушил молчание Алеша, – какая ты красивая! Здравствуй, с Победой тебя и с возвращением! Я, то есть все мы, так счастливы тебя видеть!
И, подойдя к ней, остановился, не зная, что делать: поцеловать руку, как герои в театральном спектакле, или – в щечку… Но не в губы же?
– Ребята, как вы выросли за это время, какие вы красивые. Такие великолепные розы мне еще никто не дарил. Впрочем, мне вообще никто никогда не дарил цветов, спасибо. Ну, мой бывший пациент, ты совсем взрослый, а глаза у тебя все такие же, серо-голубые, и еще длинные ресницы. Ну сделай ко мне еще полшага, вот так, – она притянула Алешку к себе, крепко обняла и сама поцеловала в его губы. – Как перегородка в носу?
– А я уже про нее забыл. – Алеша, смутившись, покраснел, стоял перед Леночкой радостный и счастливый. – А это тебе от мамы моей с поздравлением.
– Мои любимые духи, передай своей маме большое спасибо.
Потом она поздоровалась с Володей и сказала, что отлично помнит его, обняла и поцеловала Димыча, а тот, подхватив девушку на руки, подбросил ее вверх, как ребенка.
– Ну и силища у тебя, мой дорогой соседушка, в батю пошел.
– Володька, – обратился Димыч к другу, – пойдем, я тебя познакомлю с Наташей, хорошая девчонка, Леночкина двоюродная сестричка. Литературой увлекается и стихов знает много, как Алешка. Я рассказывал Алешке про пигалицу, с которой мы в сорок втором ходили по деревням картошку менять, и она меня от деревенских ребят защищала. Вот это она и есть, бывшая пигалица. В их роду все женщины красавицы.
Вскоре пришла подруга Леночки с мужем, потом еще одна подруга, тоже с мужем, потом – соседи и сослуживцы из больницы и эвакогоспиталя, и каждый что-то приносил с собой к столу. А когда наконец все расселись и захлопали пробки от шампанского, с бокалом встал батя.
– Друзья, – начал он прочувствованно, – сегодня в наш дом пришел праздник. Леночка вернулись живой и здоровой с войны, с победой! Наша соседка Леночка – добрая и отзывчивая, настоящая красавица и очень похожа на свою маму. Когда в нашу семью пришло горе, мы потеряли нашу маму, она стала Димке сестрой, помогала и поддерживала нас. Я желаю ей прожить долгую жизнь с хорошим человеком и стать хорошим врачом.
Потом было много других тостов, пошли в ход более крепкие напитки, и пели песни, а затем, как водится, начались танцы под любимые пластинки «Брызги шампанского», «Рио-Рита», «Мистер Браун»… Алеше было хорошо на душе и весело. Ему очень хотелось потанцевать с Леночкой. Он уже танцевал с Наташей, потом еще с кем-то, еще с кем-то… Но с Леночкой пока не удавалось – она была нарасхват, раскрасневшаяся, смеющаяся, радостная. И уже, кажется, с ней перетанцевали все: и Димыч несколько раз, и Вовка, и вся мужская половина комнаты, и Алеша опять подошел к Петру Петровичу, слушая его бесконечный рассказ о заводе. Боковым зрением он, находясь вполоборота к Леночке, не упускал ее из виду. И вот, бросив посередине танца своего партнера, она через всю комнату направилась к нему. Застучало сердце, стало жарко, и в радостном предчувствии, пробормотав извинения Петру Петровичу, он пошел навстречу Леночке. Не говоря ни слова, как заправский танцор, он обхватил Леночку за тонкую талию и повел в фокстроте. Алеша говорил ей, что она такая красивая, солнечная, легкая, воздушная, как трепещущий голубой мотылек под абажуром, и еще какие-то слова, и еще, и еще, задыхаясь от их потока. Она слушала внимательно, чуть наклонив голову, с застывшей улыбкой, пока у него не вырвалось:
– Я раньше много раз целовал тебя во сне.
Она улыбнулась:
– Сны переходного возраста. А ты знал женщину?
– Нет, – у Алеши перехватило дыхание.
– Это хорошо, – тихо произнесла Леночка и отошла в сторону.
– Алеша, – забеспокоился Вовка, – что произошло? Ты был такой возбужденный, раскраснелся, в чем-то ее убеждал. Что с тобой?
– Как тебе сказать… Что-то со мной происходит, еще сам не разобрался.
– Алешка, ты у нас быстро влюбляешься, а затем остываешь. Что, я тебя не знаю?
– Прошу на эту тему со мной не разговаривать, ясно, дружок?
– Ну, испугал.
После чая, когда все немного успокоились, Димыч попросил тишины и внимания. Из Леночкиной комнаты вышла Наташа с гитарой. Она села посредине комнаты и, перехватив левой рукой гитару за талию и опирая ее о колено, наклонила голову к грифу, настраивая лады. Все притихли.
«Какие у нее красивые колени, туго обтянутые тонкими чулками под цвет кожи, и лодыжки… Что-то раньше я этого не замечал, – рассеянно думал Алеша. – Да, она хороша собой».
