оживали, в них уже бился тот горячий ужас отчаяния, который пережила она перед погружением в сомнамбулическое состояние. Вот она уже узнала Рангара, неистовая радость изгнала ужас из глаз, но тут Лада окинула взглядом побоище, слабо вскрикнула, подняла руки к губам, и ужас вернулся… нет, уже не прежний ужас, а безнадежный, беспросветный, тоскливый страх.
— Что ты наделал, Рангар!.. Теперь…
Громко топая и тяжело дыша, подбежал Дан Зортаг. Где-то поблизости слышались чьи-то возгласы, хлопали двери и окна в близлежащих домах.
Дан с ходу оценил ситуацию — целиком и верно.
— Бежим! — скомандовал он и, схватив дочь и Рангара за руки, увлек их в ближайший переулок.
…Они долго петляли переулками, пробирались огородами, порой перелезая через заборы, пока не миновали поселок и не выскочили на океанский берег почти в том месте, где по утрам упражнялся Рангар. Почти все жители поселка отправились на ярмарку, и им повезло пробраться сюда незамеченными. Дан велел Рангару раздеться до пояса, покачал головой, осмотрев рану, потом начал что-то быстро бормотать, делая руками пассы. И кровь остановилась. Затем Дан промыл рану морской водой, оторвал кусок от собственной исподней рубахи и перевязал плечо. Окровавленную одежду Рангара он велел Ладе застирать. Холодная вода хорошо смыла свежую кровь, и когда Рангар, поеживаясь от боли и холода, натянул рубаху и куртку, лишь пристальный взгляд смог бы заметить нечто подозрительное в его одежде.
Все это совершалось практически молча, если не считать нескольких необходимых фраз, которыми они обменялись, да короткого заговаривающего кровь заклинания Дана Зортага. И только когда самое необходимое было сделано, Дан произнес, хмурясь и морща лоб:
— Влипли мы здорово. Кто этот расфуфыренный хмырь, Ладушка?
— Какой-то маркиз. Из столицы. Говорил, будто родич самого Императора. Ой, ну и страху я натерпелась… Особливо коли колдовать он стал, а у меня руки-ноги отниматься начали.
— Да, влипли… — задумчиво повторил Дан, покачав головой. — Ты их всех перебил, Рангар?
— Ну… вроде да. Может, и оклемается кто, если уж очень живуч окажется. Но вряд ли. Бил я серьезно. Как Ладу увидел… все так и перевернулось во мне. А тут еще этот придурок захотел зарубить меня, как свинью.
— Как кого?!
Рангар смутился. Слово неожиданно, как бы само собой, всплыло в памяти, и он произнес его на своем языке.
— Это… такое животное есть. У меня на родине. Немного похоже на хрюла.
— А… Да, Рангар, когда он замахнулся — а я был уже шагах в пятнадцати и все хорошо видел, — то подумал: все, конец тебе. До сих пор не понимаю, как ты вывернулся. Да и вообще, как этих громил уложил вкупе с их маркизом. Быть такого не может, чтобы не имели они понятия в драках.
— Понятие, Дан, очень сильно отличается от умения. А умение, в свою очередь, от мастерства.
— Дак это я понимаю. Выходит, ты великий мастер-боец?
— Похоже на то… Хотя я по-прежнему не знаю, кто я и откуда. Ладно об этом, что делать-то будем?
— Большая буча теперича подымется… И кое-кто видел, как все было. С меня малый спрос, я подбежал, когда все уже закончилось, а вот с Лады…
— С Лады?! Да она-то тут при чем?
— При том, при том, Рангар… Али молод ты еще, али наших обычаев не знаешь. Не может маркиз виноватым оказаться. Да еще и родич Императора. Будут, будут винить тебя, дочка, одна надежда, что не шибко. На дознании, как пить дать, душу с тебя вынут, да уж чему быть, того не миновать. Главное, не ври и все, как есть, отвечай. Как ни крути, а большой вины твоей нет, дочка, а за малую — и спрос малый. Но тебе, Рангар… Даже и сказать чего не знаю. Худо тебе будет.
— Казнят?
— Это уж как пить дать, да вот только и казнь-то разная бывает… Сдается мне, худую смерть тебе удумают, долгую и мучительную.
— Ну, так просто я им не дамся. Если и погибну, то в бою. И за собой не одного заберу.
— Погоди, не горячись…
— А что, разве другой выход есть? Взять баркас и уплыть, куда глаза глядят? Или торговый корабль захватить и на нем бежать?
— Да погоди ты!.. Ишь, какой прыткий. Это тебе не черепушки проламывать, тут поразмыслить надобно. Значит, так. Сейчас я тебя схороню в одном укромном местечке… окромя меня его никто не знает. Ночью подошлю к тебе нашего берха. Пойдешь с ним туда, куда он тебя поведет. Можно будет — домой, нельзя — в другое какое место. А там я тебе скажу, чего дальше-то делать.
— Хорошо. Я согласен.
— Да уж куда тебе деваться… И вот еще что. Главное. Спасибо тебе за Ладушку.
Дан Зортаг шагнул вперед и осторожно, чтобы не потревожить раненого плеча Рангара, обнял его. Что-то странное случилось с горлом и глазами Рангара: мир на несколько мгновений потерял четкость очертаний, а горло перехватило, будто обручем… Дан отстранился, и пока Рангар приходил в себя, его постигло испытание гораздо более серьезное. Гибкое тело, жар которого он ощутил даже через одежду, прильнуло к нему, и губы ожег поцелуй…
Рангар хотел что-то сказать, но не смог и зарылся лицом в пахнущие океаном волосы и крепко сжал Ладу в объятиях.
— Молчи, — шепнула девушка, словно угадав его желание, — слова не нужны сейчас. Идем, отец отведет тебя. А ночью встретимся. Все будет хорошо, вот увидишь.
Укромным местом оказалась крошечная пещера у Белых Камней, вход в которую был спрятан от посторонних глаз настолько хитро, что обнаружить ее можно было, лишь споткнувшись о порог. Внутри пещеры на каменном полу лежала груда полуистлевших меховых шкур, стояла бутыль с водой, а в деревянном ящике в дальнем углу были сложены несколько иссохших лепешек и кусочков вяленого мяса.
— Поешь и попробуй уснуть. Тебе понадобится много сил, — сказал Дан непривычно мягким голосом. — Ну а мы пошли. Скоро свидимся.
Рангар поел мяса, едва-едва отгрыз кусочек окаменевшей лепешки, попил воды и лег, укутавшись в шкуры. Рану на плече жгло, точно огнем, жар от плеча распространялся по телу, и его лихорадило. Тем не менее он постарался уснуть, и это ему в конце концов удалось.
…Приснился ему странный сон. Будто бежал он, босоногий и легкий, по белому песку морского берега, но море было совсем не такое, как на острове Курку — теплое, синее-синее, и небо над головой было тоже синее, без единого облачка, и в этом замечательном небе сияло ласковое солнце… Впереди с веселым смехом неслась девушка, гибкая, тонкая, темноволосая, и он догонял ее, хохоча от души, и они кувырком летели на влажный песок, девушка оборачивалась… и его обнимал сияющий взгляд
