себя и двух девушек, и еще кого-то, поразительно знакомого, говорившего что-то исключительно важное… но слова не долетали до него, да и мрачный свинцовый туман, сгустившись, скрыл видение, и он снова стоял у кромки угрюмого прибоя, и ледяной ветер пронизывал его… А затем он засмеялся, потому что понял, что это сон, а в действительности кто-то ласково целует его.
Рангар открыл глаза и тут только сообразил, что это Зортагов берх лижет ему щеки и губы горячим шершавым языком. Он ощутил острое, до слез, разочарование, но оно тут же сменилось уже вполне осознанным чувством реальной надежды. Дан все-таки прислал берха, а это значит, что он скоро увидит его… и Ладу. Сердце сладко сжалось, он потрепал берха за ухом и вскочил на ноги. Плечо еще побаливало, но уже гораздо меньше, да и рука двигалась свободнее, чем когда он лег спать. И главное, полностью пропало неприятное ощущение расползающегося от плеча по всему телу болезненного жара.
— Ну, веди, — сказал он берху и еще раз потрепал зверя по загривку. Берх радостно помахал хвостом, подпрыгнул, еще раз ухитрившись лизнуть Рангара в лицо, и скользнул в ночную тьму.
Берх привел Рангара не домой, как тот втайне надеялся, а в заброшенный домик, одиноко приткнувшихся на мысе в трех лигах от поселка Дан Зортаг молча обнял Рангара, Лада на мгновение прижалась губами к его губам, и Рангар почувствовал на них соленую влагу. Он взял ее лицо в ладони — щеки были мокрыми от слез.
— Что, все так плохо? — спросил Рангар. Невидимый в темноте Дан Зортаг тяжело вздохнул.
— Неважные дела, что и говорить. У дома дежурит жандарм из корабельной охраны. Эти… все семеро… отправились на небесный остров Таруку-Гарм. Хлипкие мужики оказались, вот беда. Тебя повсюду ищут. Нас с Ладой три раза уже допрашивали. Мы знай свое твердим, сбег, мол, ты, а куда — не ведаем. Так вот. Даже и не знаю, что делать-то.
Уловил все же Рангар в тоне ловца какую-то нотку необычную…
— Так-то уж и не знаешь, Дан?
И вновь тяжелый вздох в ответ.
— Да говори ты, не тяни ко… то есть токана за хвост!
— Калякал я намедни с капитаном того корабля, что пришел… прознал, что он дюже до денег охоч. Попросил я его отвезти тебя скрытно на материк. Предложил все деньги, что скопил, да еще и кость драконью. Он лишь засмеялся в ответ… и другой оборот предложил. Только я не знаю теперь, как и быть- то. Боюсь, как бы не вышло, что из одной полыньи да в другую…
— Говори, Дан. Хуже мучительной казни трудно придумать что-либо.
— Ну… тогда так. Отсюда корабль идет в вольный порт Лиг-Ханор. Там власть императорова не шибко велика, так что с этой стороны вроде как и меньше опасность получается. Да вот в чем закавыка-то. Согласился капитан провезти тебя тайно на одном лишь условии… ежели там продаст он тебя.
— В рабство, что ли?
— Да уж похуже, знамо. Есть такая каста — гладиаторы. Сражаются они меж собой на огромных аренах в угоду публике. Есть вольные гладиаторы, а есть клейменые. Вольный гладиатор принадлежит сам себе и в любой день может бросить свое занятие, а клейменый — воистину раб. Принадлежит он хозяину, и будет тот посылать раба сего на дело кровавое до тех пор, покуда либо не погибнет тот, либо… — тут Дан Зортаг снова вздохнул.
— Что — либо?
— Есть такой закон, твердо соблюдаемый: ежели вольный гладиатор тридцать побед одержит, то дворянский титул ему жалуют, а ежели клейменый на такое сподобится — вольную получает.
У Рангара все вскипело в груди от радости.
— Дан! Так это же замечательно! Да выиграю я тридцать боев, выиграю! Или сбегу при удобном случае. И нечего вздыхать было… все отлично, Дан!
— Да вот… оно-то можно, конечно, сбежать. Только договор мы оба, ты и я, должны кровью собственной подписать. А мне неведомы случаи, чтоб
— Так. Значит, побег отпадает. А тридцать побед?
— Тогда другое дело, по закону вольную заслужишь.
— Что ж, сделаем тридцать побед. Только не хочет ли таким образом капитан заманить меня в ловушку?
— Да вряд ли. Он ведь тоже договор своей кровью подписывать будет. К тому же он выручит за тебя в Лиг-Ханоре такую уйму денег, что императорская премия за твою поимку едва ли двадцатую часть их составит. А охоч капитан до деньжат, шибко охоч.
— Тогда все, решение принято. Что мне делать конкретно?
— Пойдем прямо сейчас. Шлюпку возьмем и подплывем к кораблю со стороны моря. Там нас встретит сам капитан, он давеча сказал, что в таких делах никому доверяться нельзя.
— С вами-то все будет в порядке?
— Да поотстали вроде бы… А тебя шибко ищут, по всем закоулкам, как берхи, рыщут. Магов тоже подпрягли… нашего и корабельного. Только и у них пока ничего не выходит.
Да, подумал Рангар, недаром, значит, кольцо на руке горячее постоянно… Вслух он сказал:
— Все равно времени терять нельзя. Каждый тэн моего пребывания здесь увеличивает опасность для всех нас. Идем!
Молча стоявшая рядом с отцом Лада тихонько не то вздохнула, не то всхлипнула.
Ночь была под стать настроению — черная, холодная. С океана резкими порывами дул ледяной, насквозь пронизывающий ветер. Волны с глухим ревом разбивались о подножие мыса. Лодка оказалась спрятанной в маленькой бухточке, где волны вели себя поспокойнее; однако стоило им выйти в открытое море, как лодку стало швырять, точно щепку; Дан налегал на весла, скороговоркой бормоча что-то под нос, — наверное, взывал к силам воды, пытаясь заклинаниями хоть немного унять ярость стихии; Рангар и Лада изо всех сил работали черпаками, выбирая заливавшую лодку воду. Так прошло несколько тэнов; впрочем, Рангар потерял обычно безошибочное чувство времени, волны и ветер смешались в одном свистящем качающемся кошмаре, он уже с трудом двигал деревенеющими руками, а каково было Дану и Ладе? Наконец сквозь воющий мрак и хаос забрезжили огоньки.
— Гавань… — вздохнул Дан. — Дошли, слава Морской Деве!
Однако прошло еще немало времени, пока лодка подплыла к кораблю, и Дан Зортаг закрепил шворны — шесты из жесткого и в то же время поразительно гибкого и упругого материала, в специальных захватах, свисающих с высокого борта. Теперь лодка танцевала на волнах, соединенная с кораблем подобием пружинных растяжек, так что волны не могли ни швырнуть лодку о борт корабля, ни унести ее прочь.
В тусклом свете фонарей на мачтах мелькнуло чье-то бородатое лицо, и приглушенный голос воззвал:
— Эй, на лодке! Прибыли? Сейчас я брошу штормтрап, подыметесь двое, девка останется в лодке.
Штормтрап оказался обычной веревочной лестницей с рифлеными деревянными перекладинами. Дан, крякнув, полез первым. Рангар рывком прижал к груди Ладу, нашел в темноте ее горячие губы… Заговорил торопливо:
— Я не маг, но знаю, что свидимся еще. Чувствую, что так будет. Все будет хорошо, Ладушка! Только береги себя, ладно?
— Да, родной… Ждать буду… так ждать! Ночки и деньки считать буду. Сердце говорит мне, что крепко-накрепко судьба моя с твоей повязана.
Сверху донесся голос Дана:
— Давай, Рангар!
Острое щемящее чувство захлестнуло Рангара, будто что-то рвалось по-живому, и каждая ступенька, отдаляющая его от Лады, лишала его чего-то очень, очень важного.
Капитан — смуглый кряжистый бородач невысокого роста, но ширины в плечах непомерной — с любопытством поглядел на Рангара, и, кажется, первое впечатление его не обрадовало. Он разочарованно хмыкнул, но тем не менее провел их в свою каюту. Теперь уже Рангар огляделся с любопытством. Каюта
