— То есть… как это возвращаются?!
— Я сейчас объясню, — сказал маркиз. — Излюбленный прием этого Халфона Руара состоит в том, что он швыряет вроде бы без всякой системы несколько дисков заведомо мимо цели, и в тот же миг начинает бешеную атаку мечом. Противник вынужден отбиваться, и тут диски, возвращаясь словно по волшебству, наносят ему один или несколько ударов сзади, каждый из которых может быть смертельным.
«Принцип бумеранга», — опять невесть откуда всплыло в памяти Рангара.
— И самая тщательная проверка этих дисков на предмет магии не дала результатов, — утвердительно произнес Рангар.
— Совершенно верно. Тебе что, знакомо это оружие? — спросил маркиз.
— Ну… в некотором роде. И я позволю попросить вас разрешить мне дать Тангору несколько советов. Вы не возражаете, хозяин?
Маркиз фыркнул, скривив губы в подобие улыбки:
— Еще бы я возражал! Мне очень нужна победа в этом бою. А тебе я верю, Рангар, и этим сказано все.
— Тогда слушай, Тангор…
Слушали, впрочем, и маркиз с Дайном; вначале глаза у всех троих округлились, а затем лица осветили широкие улыбки.
— Пожалуй, я переменю свое пожелание, — сказал Тангор. — Пусть Халфон дерется своими дисками!
И судьба, словно вняв ему, подсуетилась, и выпавший жребий пал на излюбленное оружие этой пары гладиаторов. У Тангора это были тяжелый двуручный меч, метательный нож и мощный щит; из доспехов шлем, кольчужная рубашка и такие же штаны, в некоторых местах укрепленные толстыми стальными пластинами. У Халфона Руара экипировка была почти такой же, за одним, но очень существенным исключением: вместо щита он хитрым образом держал в левой руке пять слегка изогнутых дисков размером с большую тарелку для салата, края которых зловеще сверкали голубым блеском.
После стандартного Ритуала прозвучал гонг, и соперники начали сходиться. Рангар сразу заметил, что Халфон старательно замедляет шаг, чтобы встреча произошла не в центре, а ближе к краю Арены. Рангар даже усмехнулся удовлетворенно, так как и об этом он предупредил друга, точно просчитав действия Халфона Руара. Впрочем, ничего заумного здесь не было — просто Рангар
Они почти сошлись всего в нескольких шагах от красной черты, и в этот момент Халфон едва уловимым, но мощным движением левой руки отправил метательные диски в полет…
Маркиз, Дайн и Рангар затаили дыхание…
Над амфитеатром повисла мертвая тишина.
Диски, пролетев высоко над головой Тангора, устремились, казалось, просто в небо.
В этот момент Халфон, заорав нечто нечленораздельное, устремился в отчаянную атаку, неистово орудуя мечом; по всем канонам Тангор обязан был уйти в глухую защиту и даже отступить на шаг- другой.
И тут произошло нечто неожиданное. Тангор быстро отступил, да не на шаг-другой, а сразу на четыре; в пылу атаки Халфон последовал за ним и оказался точно на том месте, где мгновением раньше стоял Тангор и где он _должен был находиться по замыслу Халфона еще несколько занов_. Затем гигант отпрыгнул еще на два шага вбок и мягко упал навзничь, закрыв щитом лицо, туловище и то, что непосредственно следует за ним. Впрочем, эта предосторожность оказалась излишней: Тангор вышел из зоны поражения дисками, и в ней остался один Халфон Руар. Лишь в последний момент перед смертью он понял суть уловки Тангора; он попытался отскочить, упасть, но было уже поздно. С тонким смертельным посвистом два из пяти дисков угодили в голову и живот своего хозяина, остальные зарылись в песок и опилки.
…На труп Халфона Руара, когда его уносили с Арены, с содроганием смотрели даже бывалые люди.
Тангор легко вскочил на ноги и поклонился судье, ложе и трибунам, грохотавших от восторга. И вразвалочку, посвистывая, зашагал в туннель, где попал в объятия Рангара и Дайна. Даже маркиз ла Дуг- Хорнар улыбнулся, похлопал Тангора по плечу и сказал:
— Молодчина! Ты сделал-таки нам победу!
В это время запели фанфары, и голосистый герольд что-то прокричал:
— А вот это уже по твою душу, Рангар, — сказал маркиз. — Иди, и да пребудет с тобой удача!
6
Сойдя на берег в порту вольного города Лиг-Ханора, Лада Зортаг была потрясена. Шум, гам, выкрики и, главное, обилие людей, которое она и представить не могла в своем затворничестве на острове, — все это едва не поставило ее на грань психического шока. Но постепенно здоровая, крепкая первооснова ее психики взяла вверх — а за ее недолгую жизнь ей приходилось переживать и гораздо худшее, — и, уже не обращая внимания на толпы снующих мимо людей, она направилась… куда? Да куда глаза глядят. У нее отсутствовал какой бы то ни было план поисков Рангара в этом водовороте лиц, и девушка, положившись на удачу и судьбу, медленно шла, сжимая котомку и осторожно оглядываясь по сторонам. Сразу, как только она покинула борт шхуны, Лада забежала за какой-то пакгауз, сунула себе за спину под кофту заранее приготовленный сверток, имитировавшим горб, и укутала платком лицо, оставив лишь щелочки для глаз. Теперь, благословение силам Земли, Воды и Огня, шныряющая рядом пьяная матросня пренебрежительно отворачивалась от горбуньи, да и другие подозрительные личности с серыми личиками и бегающими глазками неопределимого цвета смотрели на нее, как на пустое место.
Ей того и надо было.
Несколько тэнов Лада бесцельно бродила по улицам и улочкам, пока не захотела есть и пить. Тогда она начала внимательно присматриваться к вывескам таверен и харчевен, коими изобиловал припортовой район, но ни одна не внушала ей доверия. Названия одних казались ей вызывающими, других — неприличными, из окон и дверей третьих неслась пьяная ругань. Наконец, она остановила выбор на харчевне с вполне пристойным названием «Летающая рыбка», и оттуда не доносился шум и другие пугающие звуки; подойдя к почерневшей, но еще крепкой деревянной двери, Лада переборола внутреннюю дрожь и шагнула внутрь.
В харчевне — просторном темном помещении с низким закопченным потолком и узенькими, давно немытыми окнами — было малолюдно, и девушка вздохнула с облегчением. За стойкой меж исполинских бочек восседал невероятно толстый мужчина с огромными усами, коими он время от времени грозно шевелил, поглядывая на суетящихся девиц в белых передниках. Глядя на них. Лада испытала двойственное чувство: с одной стороны, они были молоденькими, едва ли старше ее самой, и девушку невольно тянуло к ним; с другой — их лица и особенно глаза указывали, что они много узнали о жизни, причем отнюдь не об ее лучших сторонах; порок уже поставил на них свою неизгладимую печать, и это инстинктивно Ладу отталкивало. Девицы суетливо изображали бурную деятельность: носились меж столиков, что-то там подтирали, подправляли, переставляли с места на место. Попеременно они стреляли влажными глазками в угол, где веселилась компания моряков из шести человек. Еще за одним столом сидел пьяный вусмерть жандарм, неподвижным взглядом уставившись прямо перед собой; время от времени он падал лицом в предусмотрительно положенную на стол кожаную подушечку. Как раз когда Лада вошла и в нерешительности остановилась у порога, жандарм в очередной раз оторвался от подушки, несколько занов сидел ровно, глядя строго вперед, потом пробормотал длинное заковыристое ругательство, смахнул подушку вместе с недопитым стаканом рн'агга со стола и с хрустом вонзил морду в столешницу. Тут же, повинуясь взмаху руки хозяина, откуда-то выскочили двое слуг с удивительно одинаковыми жуликоватыми физиономиями, ловко подхватили жандарма под руки и ноги (что свидетельствовало о большой сноровке и
