тонкой золотой цепочке. Юбка из тонких разноцветных лент, ласкающих дивные бедра и длинные стройные ноги, была единственной ее одеждой. На высоких, совершенной формы грудях голубела сложная татуировка.
— Ты хотела говорить со мной, Ищущая Любви? — спросила жрица приятным низким голосом.
От нее исходил такой ток силы и власти, что Лада немедленно соскочила с кровати, неловко кутаясь в простыню, и поклонилась.
— Да, госпожа, — робко произнесла она, почувствовав себя почти так же, как в далекую, но памятную первую свою встречу с Дальвирой в Лиг-Ханоре, тогда выдававшей себя за могущественную чародейку.
— Отбрось ты эту тряпку! — неожиданно усмехнулась жрица: — Как мне доложили, тебе нечего стесняться своего тела!
Отхлынувшая было краска вновь бросилась в лицо Ладе, но она послушно уронила простыню на пол и теперь стояла под заинтересованным, откровенно оценивающим взглядом жрицы, изо всех сил стараясь перебороть стыд и держаться естественно.
— Воистину тебе нечего стыдиться! — повторила жрица. — У тебя чудесное лицо, просто-таки замечательные глаза и волосы и прекрасное, зовущее к любви тело. А стыдятся пусть эти… уродки, — на миг лицо жрицы исказило презрение. — И я не понимаю, что ты ищешь? Особых видов и способов любви? Или, быть может, ты из тех, кто дурманит себя чрезмерным винопитием или, того хуже, парами чикаре? Хотя нет, не похоже… И ты явно не чревоугодница… скорее атлетка, хотя когда это занятие атлетикой мешали любви? Я, Жрица Любви Загира, в затруднении. Кто ты, Ищущая?
— У меня есть муж, — стараясь говорить как можно тверже, произнесла Лада. — Его зовут Рангар Ол, и я люблю только его. И еще, конечно, нашего сына Олвара.
— Ага! — вскрикнула жрица. — Так ты скорее всего из Общины Однолюбов? Только там совершаются браки, и муж не должен знать других женщин, кроме собственной жены, а жена — других мужчин, кроме мужа… Какая глупость! Недаром их община хиреет с каждым кругом и скоро, очевидно, вообще сойдет на нет… А может, ты из Общины Матерей! Только они не отдают детей в Питомник, а выращивают из сами…
Какая-то струнка зазвенела в душе Лады.
— Прости за дерзость, госпожа, но детей не выращивают, а воспитывают. Выращивать можно злаки, овощи, фрукты… Но это я к слову. Нет, госпожа, я не из этих общин. Я вообще не из вашего мира. А сюда я попала, вместе с мужем и его братом преследуя похитителей моего сына. Вначале нас было пятеро, но один из нас погиб, а нашу предводительницу заточили в плен ужасные монстры. И теперь я прошу, госпожа: помоги мне найти мужа и брата, чтобы мы смогли продолжить погоню, настичь злодеев и спасти сына!
— Замолчи! — вскричала жрица, и ее лицо передернулось. — Похитители, погиб, заточили, монстры, злодеи… Воистину ты из другого мира! У нас почти не знают этих слов, а кто знает, никогда не произносит.
— Разве у вас такого не бывает? — искренне изумилась Лада. — Нет войн, убийств, похищений?
Жрица отшатнулась от Лады, как от прокаженной.
— Никогда… никогда, слышишь?.. не говори здесь об этих жутких вещах. Я помогу тебе и твоим спутникам, но лишь для того, чтобы вы все навсегда покинули мой мир. Теперь я догадываюсь, для чего служат те странные и страшные предметы, которые мы нашли на тебе…
— Значит, моя одежда цела? — радостно спросила Лада. — И оружие… то есть те предметы?
— Все цело и все ты получишь. Но не раньше, чем покинешь мой мир. Потому что он — царство любви. Здесь нет страха, потому что нет опасности, нет зависти, потому что каждый может получить то, что желает, и может жить, как захочет. Поэтому здесь нет… того, что ты сказала. — Жрица сделала видимое усилие, но так и не смогла произнести такие ужасные слова, как «убийство» и «война».
— Мне понадобится некоторое время, чтобы связаться с жрицами других общин и выяснить судьбу твоих спутников. Кстати, ты уверена в них? Что ты будешь делать, если они захотят остаться? Ведь нигде не умеют любить так, как у нас… — Жрица усмехнулась.
— Этого… быть не может!.. — прошептала Лада, хотя ей показалось, что она это выкрикнула жрице в лицо.
— Как знать, как знать… — произнесла жрица все с той же чувственно-хищной улыбкой. — Ладно, жди здесь. Тебя накормят, напоят… там, за перегородкой, купальня, а вон за той маленькой дверцей — отхожее место.
С этими словами Жрица Любви удалилась.
Лада бессильно рухнула на постель, с головой накрывшись простыней. То, что творилось у нее в душе, описанию не поддавалось.
Зоров лежал в приятной полутьме и еще более приятной истоме на кровати таких исполинских размеров, что, и кроватью, пожалуй, это монументальное сооружение назвать язык не поворачивался. «Сексодром», — подыскал слово Зоров и криво усмехнулся. Да уж… сексодром. По аналогии с танкодромом. Типа «Огненного плато» на Меркурии, где испытываются танки — вездеходы высшей защиты для десантирования на планеты категории «ЧО» (чрезвычайно опасные) и «ОО» (особо опасные)… нет, с него хватит. Хорошего понемножку.
Зоров бесшумно выскользнул из-под простыни и встал босыми ногами на мягкий ковер. Рядом, утомленные и счастливые, тихонько посапывали девы-прелестницы и дивы-очаровательницы. М-да… Сколько их там? Одна, две, три, четыре… еще раз — м-да. В душе Зорова шевельнулось чувство, похожее на странную и довольно-таки противоестественную смесь гордости и стыда. Дорвался, кобель, до бесплатного… С другой стороны, эти девы-дивы тоже не подарок… еще те экземпляры! Ну и темперамент! Даже самому не верится, что удалось их ухайдакать.
Зоров скользнул в угол, где аккуратной горкой были сложены его нижняя одежда, «камуфло», оружие и прочая амуниция. Вначале ему долго не хотели это все отдавать и даже пытались покрикивать на него (он понял, что здесь царит своеобразный матриархат), но он демонстративно обрубил ребром ладони несколько веток толщиной в руку, после чего все требуемое было немедленно доставлено, а девы-дивы стали поглядывать на него с некой опаской.
Оделся Зоров быстро, но тщательно. Выйдя из комнаты, несколько раз подпрыгнул, проверяя, не звякнет ли чего. Все было в норме.
Вчера вечером, перед тем как лечь спать (ничего себе «лечь спать», подумал Зоров; ежели это сон, тогда он китайский император), Зоров добился аудиенции у Жрицы Любви местной общины. Та сообщила, где находятся Рангар и Лада, и рассказала, как они, собственно, попали сюда.
Рангар пребывал в одной из соседних общин неподалеку (именно к нему собирался в первую очередь Зоров, не без оснований полагая, что слова «на выручку» в данной ситуации вполне уместны). Услышав название общины — «Любовь всегда и везде», — Зоров только вздохнул, поскольку оно звучало гораздо круче, чем безобидно-ласковый «Нежный ветер любви» (такое имя носила община, куда попал он сам). Лада очутилась в общине с романтическим названием «Алые паруса любви»; эта община располагалась где-то на окраине столицы, и жрица смогла указать Зорову лишь примерное направление. Весьма интересным выглядел способ, с помощью которого Зоров, Рангар и Лада попали в Голубой мир. Способ этот сразу заставил Зорова подумать то ли о магии, то ли о высокой технологии. Оказывается, некие то ли боги, то ли сверхсущества (их здесь называли Внешними), создав Голубой мир и населив его, окружили сие творение Незримой Стеной для защиты своих чад от непрошеных гостей. При этом Стена не то чтобы не пропускала иномирян, а каким-то загадочным образом переносила их в бесчувственном состоянии на одну из трех самых больших площадей столицы. Затем собирался конклав Жриц Любви и устраивалось нечто среднее между смотром и судом. Некоторых иномирян решали не задерживать и переправляли дальше («Куда — дальше?» — перебил ее в этом месте Зоров, но жрица пожала плечами и ответила, что сие ведомо только Верховной Жрице), других же после тщательного осмотра и оценки внешних данных оставляли, передавая той или иной общине. Зоров представил себе этот «осмотр и оценку внешних данных» и невольно покраснел.
Кое-что любопытное почерпнул Зоров из рассказа жрицы о географии и социальном устройстве Голубого мира. Период его предыстории был покрыт мраком, и что и как там происходило, и происходило ли вообще, не знал никто, поэтому считалось, что внешние сотворили его почти в таком виде, каким он является в данный момент, а до сотворения мира царил Предначальный Хаос. Однако созданное Внешними
