синих. И, уже не обращая внимания на стражника, отпершего ему дверь и отвесившего поклон, покинул лестницу.
Очутившись на этаже синих, Ник Лов сразу увидел большое количество людей вокруг. Этаж был плотно заселён. Мужчины и женщины в синих комбинезонах шли в разных направлениях, останавливались, беседовали друг с другом, проходили дальше. Встречая Ник Лова, все они отвешивали низкий поклон, однако никто не задерживал на нём своего взгляда.
«Так вот они, другие люди, другая жизнь! — с щемящей болью подумал Ник Лов, вглядываясь в людей. — И это то будущее, ради которого мы жили?!» Ник Лов почувствовал себя тоскливо, словно на улице чужого города, где человек может оказаться одиноким среди большой толпы. Впрочем, пожалуй, это был не город, так как небо над головой отсутствовало. Скорее это походило на большую гостиницу или переходы какого-то вокзала.
Ник Лову бросилось в глаза несколько проёмов в стенах, образующих витрины с выставленными в них предметами. В их числе были, как он понял, вещи первой необходимости. В одной витрине — одеяла, подушки, простые ткани, куски пластика, похожие на матрацы, и тому подобное. В другой — разных размеров обувь, не отличавшаяся, однако, разнообразием фасонов. Повернув наугад влево, через несколько десятков шагов Ник Лов увидел ещё витрину, в которой были выставлены чашки, плошки и подобная очень простая по форме посуда. Недалеко хлопала дверь, в которую часто входили и выходили люди. Заглянув в неё, Ник Лов понял, что это заведение общественного питания. За дверью стояли ряды столов, за ними сидели люди и что-то ели.
Как вспомнил Ник Лов разъяснения Сола, пища выдавалась без особых ограничений, но за неё надо было платить эквивалентами — вачами и квачами, как себя приучил уже называть монетки Ник Лов.
Метров через сто Ник Лов увидел широко раскрытую дверь, из которой неслись звуки какой-то несложной ритмичной музыки. Стена этого помещения была разрисована серией картин, изображавших в основном женщин, непристойные позы которых заставили Ник Лова вздрогнуть и, присвистнув, остановиться. Этого оказалось достаточным для того, чтобы из двери вышли две молодые женщины, обнажённые до пояса, в лёгких повязках вокруг бёдер, которые склонились перед Ник Ловом и вежливо стали приглашать «Его мудрейшую личность» заглянуть к ним.
— Чтобы проверить, всё ли у нас в порядке, всё ли делается так, как разрешают божественные установления, — игриво усмехаясь, сказала ему одна из них, весьма миловидная шатенка с прямыми и длинными волосами, ласково беря Ник Лова под руку.
Ник Лов вспыхнул от неожиданности, от зрелища откровенно обнаженных женщин. Мир, который помнил Ник Лов, не был ханжеским, люди свободно любили друг друга, но любили, а не предлагали себя один другому из-за какой-то выгоды.
— Всего пятьсот вачей, — ласково зашептала шатенка, а другая, зашедшая справа, сказала, вкрадчиво заглядывая ему в глаза: — Это же сущий пустяк для вашей мудрости. А мы будем очень польщены и постараемся сделать всё, чтобы вы ушли от нас довольными. К нам так редко заглядывают жёлтые. У вас ведь там, наверху, всё лучше. — Она ласково провела по обросшей физиономии Ник Лова и, кокетливо надув губки, продолжала: — Ой, какой ты обросший. Что же это твоя жена не следит за тобой?
«Спокойно, — одёрнул себя Ник Лов. — Тебя явно взяли в клещи». — И, отстранив обеих дам, строго произнёс:
— Оставьте меня. Я не имею никого желания заходить в эту обитель греха и падения. — Ник Лов даже внутренне усмехнулся тому, как праведно-ханжески прозвучали его слова.
— У-у, моя дорогая, — произнесла разочарованно шатенка, обращаясь к подруге и указывая на «книжку» в руках Ник Лова. — Это же чтец. Они все такие правоверный. Оставь его, не теряй времени.
Вторая выпустила руку Ник Лова и холодным тоном, в котором уже не было никакой игривости, бросила:
— Понятно! Иди домой, к своей жёлтенькой и пышненькой жёнушке, — в голосе её теперь звучала издёвка, — пусть она пощиплет тебя за бороду, чтобы ты не возвращался домой так поздно. — И обе снова нырнули в открытую дверь. Ник Лов же, деланно прикрываясь «книгой» от настенных изображений, быстро покинул опасный участок дороги.
«А то, что я небрит, действительно бросается в глаза. Но побриться удастся лишь после того, как найду пятьдесят седьмого.
Продвигаясь вперёд и зная, что обязательно выйдет в нужный сектор, ибо коридор был кольцевым и он всё равно вернулся бы на прежнее место, Ник Лов внимательно смотрел по сторонам и на одной из стен увидел давно знакомый ему знак — сектор круга и в нем цифру 2.
Стрелка под рисунком показывала, куда нарастают номера секторов, и Ник Лов с радостью понял, что идёт правильно. Далее на стене ему в глаза бросились часы. Электрические часы, с цифровым табло, под которым Ник Лов увидел привешенный уже в более поздние времена циферблат. Стрелочный указатель работал, часы шли и показывали 23 часа 10 минут. Однако цифровое табло часов было тёмным.
«Опять то же, — подумал Ник Лов. — Исправны наиболее простые устройства — стрелочные циферблаты. Значит, работает, по крайней мере частично, и главная аппаратная времени, откуда идёт управление всеми часами корабля. А более сложные, электронно-визуальные цифровые табло часов отключены. Но часы показывают, что я должен торопиться», — вернув свои мысли к практическим делам, подумал Ник Лов.
И Ник Лов вспомнил строгое предупреждение Сола о том, что всякое движение в синих этажах после двадцати четырёх часов прекращается. По этажам ходит стража и строго проверяет всех, кто покажется там.
«Проверят и жёлтого, как предупреждал Сол. Так что дело серьёзное, — подумал Ник Лов. — Надо торопиться». И Ник Лов прибавил шагу. Через сотню шагов, которые он прошёл быстро, широкий центральный коридор сузился, и от него пошли многие, более мелкие боковые ответвления, где располагалось множество дверей, на которых были написаны номера. Это были жилые помещения синих рабочих.
Проглядывая номера первого коридора, затем второго, Ник Лов наконец в одном из них увидел цифры, близкие к искомым. Пройдя несколько дверей, Ник Лов остановился перед дверью номер 243, оглянулся по сторонам, убедился, что никого нет, и сознательно без стука открыл дверь, которая не была и не могла быть запертой. Права жёлтых над синими были велики и правил вежливости не предусматривали, как рассказывал Сол, представители власти в любое время могли без предупреждения войти в жилище синих.
Легкий женский вскрик испуга остановил Ник Лова, который привык уважать чужое достоинство. Молодая женщина, по-видимому готовившаяся ко сну, неловко прикрылась одеялом, испуганно глядя на Ник Лова. Обнажённый мужчина схватил комбинезон, прикрылся им и недоумённо и зло смотрел на Ник Лова, медленно склоняясь тем не менее в обязательном ритуальном поклоне.
Стараясь смотреть только на мужчину и даже слегка отвернувшись, Ник Лов сказал:
— Пятьдесят седьмой, скажи женщине, чтобы она оделась и вышла за дверь. Сам оденься тоже. У меня к тебе срочное поручение по ремонту главных перегородок. — Последнее Ник Лов сказал наугад, для того чтобы дать женскому уму хоть какое-то объяснение его неожиданного вторжения. По шороху за собой Ник Лов понял, что и без слов мужа приказание выполняется.
Когда женщина вышла, Ник Лов подошёл к мужчине, уже натянувшему на себя комбинезон, и тихо сказал:
— Сем, Семка, ничему не удивляйся! Я от Пера, шестьдесят первого, — и, взяв руку Сема, два раза выполнил условное пожатие. Злое выражение на лице мужчины сменилось растерянностью и недоумением. Он слабо ответил Ник Лову тем же знаком, вопросительно оглядывая его и жёлтый комбинезон. — У нас очень мало времени до запретного часа, не более тридцати минут, — сказал Ник Лов. — Я пока не могу тебе всего объяснить. Только главное: я бежал из круга чёрных, где крутил ручку вместе с Пером, ты ведь так его звал?
В ответ Сем кивнул головой, не сводя взгляда с Ник Лова.
— И я не жёлтый. Скоро меня начнут искать, мне нужно спрятаться! Шестьдесят первый сказал, что можешь мне помочь. Пожалуйста, думай, думай быстро. Где мне можно спрятаться?
