О'Дэй сидел в баре 'Серебряная рыбка' на Альбермарл-стрит, пил виски с содовой и закусывал сандвичами. Было семь часов вечера. Как чертовски много может случиться за несколько часов, подумал он. В субботу утром, когда он поехал в Пламптон на скачки, его заботило только одно: Веннер запил и не появляется уже несколько дней. А теперь появилось множество других забот. Вот уж поистине: пришла беда – отворяй ворота. Да, беда одна не приходит. О'Дэй усмехнулся. Похоже, что ничем делу не поможешь, если кто-нибудь не поговорит с Веннером разумно. Но вопрос в том, будет ли он слушать, а пока что Мерис безнаказанно подливает масло в огонь. А как ее остановить, О'Дэй не знал. Кто-то рядом сказал:
– Добрый вечер, Терри. Как дела?
Уиндемир Николз грузно уселся на стул рядом с О'Дэем.
– Бывает хуже. Выпьешь?
– Конечно. Водку, если есть.
– Ты работал на моего компаньона Веннера – кое-какие доклады для Интернэшнл Дженерал. Расскажи мне об этом.
– Можно.
Николз достал из кармана пачку 'Лаки Страйк'.
– Веннер зашел в прошлый понедельник, сказал, что работа очень срочная, тебя нет, а он занят, не имеет времени, спросил, не возьмусь ли я. Я сказал 'конечно', у нас мало работы. Я обещал сделать четыре доклада и сделал. Он заплатил мне двенадцать фунтов.
О'Дэй спросил:
– А какой он был: пьяный или трезвый?
– Нормальный. Немного усталый вид, как будто с похмелья, но нормальный. А что, он опять запил? – усмехнулся Николаз. – Похоже, парень любит выпить и не знает меры.
– Может быть. Это все, о чем он тебя просил?
– Вообще-то нет. Он меня еще кое о чем просил, но я отказался, ясно?
– О чем именно? – спросил О'Дэй.
Николз пожал плечами.
– Он вбил себе в голову странные мысли насчет тебя: уверен, что ты останавливался с его женой в какой-то дыре Сейбл Инн или что-то вроде этого две-три недели тому назад. Хотел, чтобы я это проверил.
– И что ты сделал?
– Ничего. Мне это не понравилось. Такие вещи не по мне. Ну, я и сказал, что есть много других, которые сделают это, а я – пас.
– Хорошо, спасибо, Уинди.
О'Дэй поднялся со стула.
– Пока.
Он вышел из бара, поймал такси и поехал домой.
В почтовом ящике его ожидало письмо. О'Дэй узнал почерк Мак-Квайра. В письме говорилось:
'Дорогой О'Дэй, насчет твоего друга нетрудно было выяснить. Он прибыл сюда с первым отрядом американской разведки. Какое-то время работал в Лондоне, но, судя по нашему разговору, это не то, что тебе нужно. Он выполнял самую различную работу, пробыл в городе шесть-семь месяцев. Потом он переехал в местечко около Алфристона в Суссексе. Там работал с английскими разведчиками в парашютной школе до конца войны. Кажется, ему нравилось это. Я пытался добыть сведения о женщинах, с которыми он был в дружеских отношениях, но это нелегко. Как ты знаешь, люди в таких школах (к тому же засекреченных) не очень-то заводили друзей, по крайней мере из местного населения. Порядки были строгие.
Во всяком случае, когда я связался с тремя бывшими инструкторами этой школы, никто из них ничего не мог сказать, кроме одного шотландца Мак Дональда. Он-то и сказал, что Нидхэма посылали принять дом для школы, и это было в Меллоуфильде, где местный владелец согласился выехать, а дом передал школе до конца войны.
Возможно, что владельцем была женщина, которая поселилась в Дауер Хауз, маленьком, но дорогом доме в другой стороне парка. Мак Дональд предполагает, что Нидхэм интересовался кем-то по соседству, так как редко обращался за увольнительными, и обычно над ним потешались из-за этого. Нидхэм был хороший парень, славный, прямой, очень любил свою работу, и все его уважали.
Думаю, что все это тебе пригодится. Если так, то можешь угостить меня выпивкой, когда встретимся.
О'Дэй подумал, что теперь у него уже кое-что есть. Возможно, эта леди из Дауер Хауз, передавшая свой дом правительству для парашютной школы, и есть та женщина, о которой писал Нидхэм. С другой стороны, это могла быть и не она, потому что в жизни не все так просто. Что ж, в четверг он съездит в Алфристон и все узнает.
Зазвонил телефон. О'Дэй поднялся, взял трубку и услышал голос Мэйбл Бонавентюр. Судя по ее голосу, она изрядно нагрузилась, так как он стал на два-три тона выше, а произношение было ужасное.
– Ну, что, Мэйбл?
– Слушай, Терри, как ты думаешь, я шустрая или везучая?
– Не знаю, скажи сама. Ты видела Веннера?
– Совсем не видела. Его не было в клубе. Была Мерис. Пришла в семь часов вечера. Зачем – кто ее знает. Мы только пришли в себя после вчерашней ночи. Никого не было, кроме меня, О'Шонесси и официантов.
– Зачем она пришла? Искала Веннера?
– Может быть… не знаю. Если она его искала, то не нашла. Она нашла вместо него меня. У нас была задушевная беседа. Знаешь, две девушки вместе…
– Ясно. Так о чем она говорила, Мэйбл?
– В основном о Веннере.
Мэйбл икнула.
– Не любит она этого парня. Она сказала, что он ее избегает, а она совсем не знает, что ему втемяшилось в голову насчет тебя. Она была в забавном настроении – немного возбужденная. Потом она сказала, что сама не знает, хочет ли она поговорить с Веннером начистоту, что по горло сыта его отношением и не знает что делать.
– Это насчет развода?
– Да, так мне показалось. Похоже, она обеспокоена тем, примет ли он это всерьез. Сказала, что узнала, где он будет вечером, но это неподходящее для нее место и время.
– А она сказала, где он будет?
– Да. У него свидание сегодня в двенадцать ночи около Мэйндхэда. У него какое-то дело с этим типом, владельцем клуба. Я сказала, что не знаю такого клуба на Мейндхэде, который открыт до двенадцати. Она сказала, что тоже не знает, но владелец живет в помещении клуба и что Веннер зайдет туда около двенадцати и будет его ждать. Она была в забавном состоянии, Терри, если ты понимаешь, что я хочу сказать. Обычно она чертовски холодна, эта Мерис Веннер, но в этот раз она казалась возбужденной. Понимаешь, возбуждена, но пытается взять себя в руки.
– Понятно. Значит, она думает, ЧТО Веннер придет в Паллисад сегодня в полночь? А сама она не думает прийти?
– Нет. Она думает, что он возвратится в город завтра и придет на работу поговорить с тобой. И если это так, то она хочет присутствовать.
О'Дэй усмехнулся.
– А если он этого не сделает?
