Мы ведь не торопимся.
Верно?
Девушка закричала.
Гном его знает, как это произошло. Может, была ловушка, которую мы с Ледовым попросту не заметили. Или он что-то там такое задел. А может, западня включалась сама, – стоило чужаку пробыть в кладовой слишком долго.
Или проснулась деревянная статуя.
Пол распахнулся, и девушка провалилась в пропасть.
Узкая глубокая яма, – специально для незваных гостей. И на дне ее ждали отнюдь не подушки с трюфелями.
Я удерживал булавки только одной рукой, другой упирался в стену, – так, на всякий случай. Вдруг пригодится. И пригодилось, – теперь я швырнул вниз крюк, на прочной веревке.
Надеюсь, он не прошибет демонессе голову?
Вот будет неудобно.
– Ледовый, помоги мне, – приказал я.
Тот не ответил.
Может, звуки не доносились в мифриловую ловушку. Или он просто не хотел отступать, когда свобода была так близко.
Веревка дернулась, и девушка крикнула:
– Я держу!
Вот и слава пряникам…
Остальное – просто; Франсуаз с легкостью взберется по отвесной скале, даже без моей помощи. А с веревкой, упираясь ногами и спиной в стены колодца, – для Френки это даже не пара пустяков, а полпустяка.
Даже четверть.
Булавки я запросто удержу одной рукой. Так они и рассчитаны, – эльфийские предметы настолько удобны, что ими может пользоваться даже трехлетний гоблин.
Сейчас Ледовой вернется с ключом, девушка вылезет из колодца. Мы откроем сейф, достанем книгу Отчаяния и отдадим Шекспиру. Потом, наверное, убьем его. Как видите, ровным счетом ничего сложного; так всегда бывает, если за дело берется эльф.
Постойте, а что это за мужик с дубиной?
Откуда он взялся?
И почему целится в мою голову?
Помогите!!!
Когда тебя хряснули по башке, выбор обычно невелик.
Можно сперва потерять сознание, а потом наделать в штаны, – или наоборот. Но мне предстояло принять решение посложнее, – или отпустить руку, которой я держу чертовые булавки…
Господи, ну и какой дурак такую глупость придумал? Нельзя было взять что-то понадежней, например, клей, который можно залить в ловушку, и все там застынет к троллям?
Ох уж мне эти маги Черного круга.
Ничего не умеют сделать толком.
Или я выпущу шнур, на котором висит девушка.
Конечно, выбирать я не собирался. Просто слегка жаль было чародея, оставшегося в ловушке. А стоя на коленях, и взмахивая прошибленной головой, я понял, что никакого решения я не принял, – веревка-то все едино приделана к моему браслету, а вот булавки я уже отпустил.
Прощай, Ледовой.
Воин снова поднял дубину, чтобы размозжить мне голову.
Это был высокий полукентавр, с телом человека и лошадиными ногами, – но было их только две, как у сатира или минотавра. Зато на шее и голове росла конская грива, и нос широкий и плоский, – словно у жеребца.
Ах ты красавчик…
Я выбросил вперед руку. Оружия у меня не было, но хороший клинок, – дело наживное. Мои губы прошептали краткое заклинание, и острый короткий меч появился в ладони.
Нет, прямо в животе у полукентавра.
Слегка подумав, я удлиннил меч вдвое. Резко рванул рукой. Выдернуть клинок из тела противника я не мог. Лежа на полу, это не очень удобно. Поэтому просто повел им в сторону, – и адамант легко рассек тело полукентавра, выйдя из окровавленного бока.
Мне в лицо ударил фонтан горячей крови.
Ну замечательно.
Девушка пыталась выбраться из колодца.
А ей неплохо бы сесть на диету, да… Я всегда удивлялся, как Франсуаз может бесшумно двигаться, и скользить по тонкому льду, даже не хрустнув ни разу, – и в то же время, ест за шестерых по десять раз в день.
Но фигурка у нее хоть куда, с этим не поспоришь.
Справа от меня появился второй кентавр. Я полоснул его по ногам, потом всадил клинок прямо в шею. Мне пришлось упираться ногами в стену, чтобы проще было вытащить девушку. Сбоку появились еще двое; один занес алебарду, и я вскинул меч, чтобы блокировать удар.
Мой клинок дрогнул, потом исчез.
Я увидел, как улыбается татуированный страж.
Лезвие алебарды было от меня в паре дюймов. Я рванулся в сторону, но было чересчур поздно. Еще секунда, – и тяжелая сталь рассечет мне голову, от одного острого уха до другого.
Алебарда замерла.
Задрожала, послышался хруст костей и скрежет зубов.
Гигатский топор отлетел в сторону, и надо мной нависло лицо Ледового.
– Ты еще живой, эльф?
Мифриловая ловушка сработала.
Стоило мне отпустить булавки, как тяжелые лезвия вырвались на свободу, – только затем, чтобы застрять в ледовой стене.
В комнате остались еще два стражника.
Чародей пнул первого в грудь, – теперь на его ногах вновь были тяжелые, кожаные сапоги с алмазной набойкой. Дэв создал их еще на болоте, чтобы не ходить пешком.
Полукентавр вскрикнул, неловко взмахнул руками, – и кубарем полетел прочь, прямо в потайной коридор.
Он поскользнулся на льду, и со стоном поднялся на ноги.
Чародей улыбнулся.
Прозрачные стены стаяли, покорные его воле. Лезвия сомкнулись, и десять мифриловых челюстей разорвали полукентавра в клочки. Несколько мгновений они оставались сцепленными, и вязкая кровь вытекала из древнего механизма.
Потом разошлись, и нашим глазам предстали растерзанные куски человека, лежавшие на алом полу.
– Нравится мне здесь, – сказал Ледовой.
Второй полукентавр замахнулся тяжелой пикой.
Чародей Холода едва успел увернуться. Демонесса выросла перед стражником, и вырывала оружие из его рук; потом с силой ударила головой в лоб.
Воин покачнулся, сделал шаг назад, потом еще один, и упал в колодец.
Пару секунд ничего не происходило; затем я услышал громкий, полный ужаса крик, и кровавый фонтан поднялся над ямой в полу.
Люк закрылся.
Чародей холода развернулся, и швырнул Орб в деревянного стража. Волна мороза захлестнула его, и
