если он еще не оправился после наркоза и не мог отвечать на вопросы. Все равно я бы узнал Кассама, крайне важного для нас свидетеля, велел бы утроить бдительность. Слишком я доверился местной полиции — и в результате имею на руках еще один труп.
В морге нас ждал врач — патологоанатом. Он подвел меня к каталке, накрытой белой простыней.
— Хотите взглянуть?
— Хочу! — Я приподнял край простыни — несомненно, это был наш давешний знакомый.
— Одна из сестер его узнала. Это Кассам Кхалиф — баджуни. Я велел ей пригласить его родственников для опознания, прежде чем приступить к вскрытию.
— Когда вы их ждете?
— С минуты на минуту. — Доктор поправил очки на переносице. — Сестра Фатьма утверждает, что брат покойного живет неподалеку, в Малинди.
— Хорошо. Нам необходимо знать, что покажет вскрытие. Полагаю, без токсикологического анализа не обойтись.
— Это очевидно. Взгляните! — Доктор приподнял руку покойного и указал пальцем. — Вот след от инъекции, именно сюда ввели яд.
— Вижу.
— Похоже, смерть наступила от мгновенной остановки сердца, он хотя бы не мучился.
— Буду вам признателен, доктор, если вы сегодня же определите, какой яд применили убийцы.
— Если родственники не заставят себя ждать, я закончу не позднее двух часов пополудни. Однако уже теперь могу сказать, что дежурившие у палаты покойного полисмены были обезврежены иным способом.
— Вы определили каким?
— Нет пока, но это не составит труда. Полисмены получили дозу парализующего яда, имеющего лишь временное действие. Я немедленно отправлю пробы на анализ в столицу.
— Спасибо, доктор. Я свяжусь с вами после обеда.
Снова накрыв лицо покойного простыней, я пошел к выходу. Оказалось, что полисменов уже привели в чувство и отпустили из больницы. Они ждали меня в полицейском управлении. Я решил немедленно их допросить.
— Черт возьми, как это случилось? — набросился я на них, едва они переступили порог кабинета шефа местного отдела уголовного розыска. — Вам было велено охранять раненого и никого к нему не пропускать.
Они понурили головы, вид у них был такой, словно несчастнее людей на свете нет.
— Вы что, языки проглотили? — закричал я. — Я желаю услышать, как это произошло, почему вы нарушили мой приказ. Хороши полицейские! Не справились с простейшим заданием. Кимутаи, сделайте милость, ответьте на мой вопрос.
— Афанде, в десять минут двенадцатого кто-то постучал в дверь. Я хорошо помню, когда это случилось, потому что посмотрел на часы. Мы только заступили на вахту, сменив первую пару часовых.
— Смена была в одиннадцать?
— Так точно, сэр.
— Продолжайте.
— Нам было приказано никого не впускать в палату. Я напомнил об этом своему напарнику — констеблю Оньянго, он может подтвердить.
— И все-таки оба вы умудрились этот приказ нарушить!
— Сэр, вот как было дело…
— Кимутаи, мы не намерены с вами миндальничать! — гаркнул я громче, чем сам того хотел. — Вы впустили в палату посторонних, несмотря на категорический запрет!
— Сэр…
— Меня интересуют факты, а не ваши эмоции. Итак, в дверь постучали. Кто ее открыл?
— Констебль Оньянго, сэр.
Я перевел глаза на трясущегося мелкой дрожью констебля.
— Какие меры предосторожности вы приняли?
— Сэр, я держал пистолет наготове.
— И что же?
— Констебль Оньянго открыл, и мы увидели на пороге европейцев — доктора и сестру. Оба были в белых халаах, сэр.
— И вы спрятали оружие. Разве может белый, да к тому же доктор, оказаться злодеем? Не так ли, Оньянго?
— Простите, сэр…
— Так или не так?
— Так, сэр.
— Дальше.
— Белый сказал, что он доктор Ринглер или Ринклер, что, мол, пришел осмотреть раненого, — продолжал Кимутаи. — Я спросил, где он работает, и он ответил, что здесь, в этой самой больнице.
— Оба были уже в палате?
— Нет, сэр, пока еще на пороге.
— Что у них было в руках?
— У доктора черный чемоданчик, с каким обычно ходят врачи, а у сестры блокнот на доске с защелкой.
— Словом, все как у настоящих медиков, и вы их впустили?
— Да, сэр.
— Ну-ну, и что же дальше?
— Доктор и сестра вошли, затворили за собой дверь, потом он опустил чемоданчик на пол и раскрыл его.
— Вы видели, что он доставал?
— Сестра стояла так, что мне не было видно.
— Оньянго, так ли все было, как рассказывает Кимутаи?
— Да, сэр, все правильно. — Голос у констебля срывался, подрагивал. Я кивнул Кимутаи, чтобы тот продолжал.
— Вдруг доктор резко повернулся и наставил на нас пистолет. Мы не успели рта открыть, как раздался выстрел.
— И вы уснули сном праведников, так что вас только сегодня растолкали.
— Это правда, сэр.
— Что же, вели вы себя не лучшим образом, но пусть уж ваш непосредственный начальник устраивает вам головомойку.
— Мы готовы понести наказание, сэр.
— Можете быть свободны.
Они вышли из кабинета, точно побитые щенки, но я не испытывал сочувствия — они меня подвели, провалили всю операцию.
Поблагодарив шефа момбасской полиции за сотрудничество, я пошел к выходу. Инспектор Мбуви и сержант Мачария ждали меня в машине.
— Как успехи, сэр?
— Кассама Кхалифа убрали свои же. Убийц было двое — белые, мужчина и женщина. Ничего нового по сравнению с тем, что мы узнали в морге, я не услышал. Вы отправили пробы на анализ в столицу?
— Так точно, сэр! — отрапортовал Мбуви. — Утренним рейсом с нарочным. Он привезет результаты.
— Хорошо. Преступникам кто-то сообщил, что мы захватили Кассама и что он помещен в центральную больницу! Вот почему они сумели так ловко и быстро с ним расправиться.
Оба согласно кивали мне, боясь что-либо сказать. Они давно меня изучили: когда я не в духе, лучше
