заднего сиденья лежало три чемодана. С того места, где я находился, начинался подъем, плоская вершина холма круто обрывалась к северному заливу озера. Склон густо порос кустарником, из которого торчали большущие черные валуны, будто спины спящих слонов.
Прячась за кузовом 'сузуки', я разглядывал склон. Отыскав едва приметную в высокой траве тропу, я стал карабкаться по ней вверх. Тропа плавно извивалась среди валунов и деревьев. Пахло прелью. Я остановился, чтобы отдышаться и утереть пот с лица. Часы показывали без четверти одиннадцать. Итак, у меня в запасе пятнадцать минут. Вложив револьвер в кобуру под мышкой, я возобновил подъем.
С каждым шагом склон становился все круче, влажные камни скользили под ногами. Переваливаясь через валуны, подлезая под колючие ветви, продираясь сквозь подлесок, я вдруг ощутил неизбежность близкого поражения. Даже если в оставшиеся считанные мгновения мне удастся достичь вершины, я не успею отыскать и обезвредить убийцу прежде, чем он осуществит свой гнусный план. Нужна дьявольская удача и везение. Тем более что ландшафт столь суров и враждебен. Огромным усилием воли я прогнал мрачные мысли и упрямо продолжал штурмовать склон.
Наконец, судорожно ловя ртом воздух, я добрался до вершины. Все тело полыхало огнем, от недавних побоев ныли кости, кожу испещрили царапины. Несколько секунд я потратил на то, чтобы кое-как усмирить дрожь и перевести дух. Потом, прячась за валунами, короткими перебежками пересек неширокое плато и скатился вниз по противоположному склону.
В газете писали, что сегодня заповедник Амбосели закрыт для туристов. Однако вот граница с соседним национальным парком Олоболоди, она проходит как раз по вершине холма, но никто ее не охраняет.
Восточный склон Ингито не так зарос, как западный, кустарник здесь был мельче, суше, а валуны, должно быть, давно скатились вниз, в озеро.
Озеро казалось ярко-синей стеклянной пластиной — так чудно отражалось в нем небо. На юге оно переходило в болотистую топь. Отсюда до бетонной платформы было метров двести, мне она казалась совсем крошечной. Я вспомнил, с какой гордостью говорил о ней Брайан Хеллер. Когда же это было?.. Вот он, ирригационный объект 'Куко', стоимость которого исчисляется десятками миллионов долларов. Шероховатая бетонная плита — на вид какая от нее польза! Все дело в находящейся под водой горловине…
Я медленно и методично обшарил взглядом скалы и кустарник. На востоке, там, где раскинулись охотничьи угодья Тукаи, над купами деревьев поднималось облако пыли, оно быстро приближалось. Минут через десять — никак не больше — кортеж машин достигнет платформы. Итак, у меня осталось десять минут. Я снял револьвер с предохранителя и устремился влево, беззвучно продвигаясь от валуна к валуну, прячась за кустами и любым иным естественным укрытием. Ровно через три минуты я уже был на берегу, точно напротив платформы. Любой снайпер выбрал бы эту позицию, чтобы иметь широкий сектор огня. Он не стал бы опускаться ниже середины склона — так труднее было бы уносить ноги. Значит, искать его нужно у того выступа, где гора обрывается под углом сорок пять градусов в кишащие крокодилами воды озера.
Замерев, я впился глазами в окружающий кустарник. Никакого движения, ни единого подозрительного звука. Подобрав увесистый камень, я швырнул его вниз. И опять все тихо, даже кролика не спугнул. Я выждал несколько секунд, затем метнулся за соседний валун. Облако пыли было теперь уже совсем близко.
Я приготовился к следующей перебежке, но тут раздался гулкий выстрел. Пуля рикошетом отскочила от валуна, за которым я лежал, гранитные осколки засвистели в воздухе. Я оцепенел от неожиданности, во рту пересохло. Ну и болван же я — едва не подставился убийце! Мне и в голову не пришло, что у него может оказаться игрушка посерьезнее пистолета, а судя по грохоту, он палит из мощной дальнобойной винтовки. И значит, незачем ему спускаться по склону, он сможет сделать свое дело и с вершины холма…
— Не шевелись! — донесся сверху знакомый голос.
Зарывшись подбородком в пыль, я лежал, роняя пот на сухую землю. Во рту появился кисловатый привкус, я умирал от жажды. Откашлявшись, я крикнул:
— Фон Шелленберг!
Молчание.
— Фон Шелленберг! Или как прикажешь тебя называть?
— Сгодится и так, — спокойно отозвался он.
Я испытал облегчение, услышав его голос. Значит, он не карабкается вниз, чтобы подстрелить меня.
— Мюллер мертв, — сообщил я ему.
Молчание.
— Янос схвачен полицией.
Снова долгая пауза, потом до меня донесся его смех, отчего мне стало ох как тошно. Ну, конечно же, он знал, что про Яноса — это вранье. Больше мне сказать было нечего.
Прошло несколько минут, и фон Шелленберг спросил:
— Может, еще чего расскажешь?
— Увы!..
— Давай поговорим, — предложил он. — Время быстрее пойдет, и ждать не так скучно. Но никаких иллюзий — я все равно тебя прикончу!
У меня и не было иллюзий на этот счет.
Облако пыли тем временем приблизилось вплотную, и оно одно рождало во мне надежду. Если фон Шелленберг не ухлопает меня раньше времени, то я смогу хотя бы предупредить их об опасности, дав несколько выстрелов.
— Фон Шелленберг! — заорал я.
— Да?
— Ты когда-нибудь убивал черномазого?
— Я не разглядываю тех, кого приканчиваю, — не раздумывая отозвался он.
Выходит, фон Шелленберг отличается от Яноса и Мюллера.
— Смотрю я только на наличные! — добавил он.
Этот тип, пожалуй, покрепче орешек, чем его напарники.
— Ты хоть умеешь стрелять из своей пушки? — спросил он с издевкой.
— Бросай оружие и выходи сдаваться, — крикнул я ему.
— Неужто ты такой снайпер?
Я явственно представил себе его ухмылку.
— Как это ты сказал на прошлой неделе? Кения — жалкая третьесортная страна. Бандиты международного пошиба заглядывают к нам редко, не на ком набить руку…
В ответ раздались два выстрела, пули щелкнули о скалу над моей головой, снова посыпалась гранитная крошка. Я его рассердил, задел профессиональную гордость.
— Кто ты, фон Шелленберг? — спросил я, чтобы уточнить по голосу, где он.
— Завтра прочтешь в газетах, если в аду их получают.
Он оставался на прежнем месте.
— Зачем ты занимаешься таким грязным делом?
— А зачем люди работают?
— Ради денег?
— Ты умнеешь на глазах, — похвалил он меня, — хотя я до сих пор не возьму в толк, для чего ты ушел из полиции. У нас на Западе такому болвану ни за что не разрешили бы заниматься частной практикой. Какой из тебя детектив!
Он принялся надо мной глумиться, мстя за насмешку. Оно и понятно, тщеславие в большей или меньшей степени присуще всем.
— Раньше ты был обо мне лучшего мнения, — напомнил я. — Хвалил за Вэнса Фридмена.
— Да это было проще простого!
Выбросить в окно пьяного тоже довольно просто. Особой отваги на это не требуется, подумал я и спросил:
