созданное с помощью врача и его жены, было надежное. Обстоятельства складывались так, что хирургические перчатки и шприц не могли быть использованы как улики против него, даже если б дело и приняло нежелательный для него оборот. А отпечаток руки без указательного пальца должен был поставить под подозрение его племянника, Рамона Абеля, — иначе говоря, внести в расследование новые сложности.
— Но если он хотел поставить под подозрение врача, зачем он оставлял следы, которые вели к другому человеку? Как это объяснить?
— Действительно, тут есть противоречие.
— Дело в том, что мысль насчет указательного пальца пришла Хосе Антонио после того, как у него были готовы все улики против доктора Мирамара... И тогда он пытается смешать их, но не оставляет ни одной улики против себя.
— Пусть так. До сих пор все гладко. А попугай? Кто его отравил? Доктор Мирамар?
— Конечно, — говорит Осорио. — Он так поступал всякий раз, когда хотел заполучить животное для своей коллекции. Сабас, который лишь поставлял ему мертвых животных, об этом не знал. Но служащие зоопарка уже начинали догадываться об истинной причине гибели некоторых зверей. В тот день в зоопарке доктора ждала неожиданность: Хосе Антонио убил Сабаса, и все же Мирамар бросил отравленные шарики в клетку с попугаем. Мы задавались вопросом: откуда врач мог знать, что в то утро ему понадобится яд? Это наше сомнение разрешил Хосе Антонио. Мирамар на какое-то время оставлял его в консультации и возвращался в зоопарк. Поэтому прием больных он начал в тот день не в десять, как обычно, а в пять минут одиннадцатого. К тому же в алиби врача появилась трещина — он не мог знать о смерти попугая утром, потому что тот умер в полдень, когда съел отравленные шарики.
— Ладно, если дело обстояло именно так, следует прийти к заключению, что высокий мужчина с усами, которого видели, когда они с Сабасом шли ко рву со львами, был Хосе Антонио. Какое-то время я думал, что это был Рамон Абель, да и служащий его опознал. Но если представить себе Хосе Антонио с усами, он и вправду очень похож на своего племянника...
— Он сбрил усы после убийства Сабаса. Поэтому председательница Комитета в Виста-Алегре и заметила в нем что-то странное, вроде помолодел он. А ведь так всегда бывает, когда сбривают усы.
— Согласен. — Рубен провел рукой по своим непокорным кудрям. — Попробую продолжить. Хулия не знала, что внутри у гномов, иначе никогда бы их не продала.
— Правильно.
— Но она их продает. А потом вдруг является сын старого Трухильо с письмом, полученным им четыре года назад. Оказывается, есть деньги, которые они поделят меж собой. Она распарывает трех гномов и находит у них внутри металлические пластинки с шифром. Когда она говорила нам, что продала их всех какой-то супружеской паре, она лгала. Фрэнк сообщил ей все подробности дела: деньги зарыты в одном месте, а гномы нужны, чтобы достать их. Тогда Хулия понимает, что совершила ошибку, и пытается вернуть гномов, но вскоре становится ясно, что одной ей это не удастся. На Фрэнка тоже не приходится рассчитывать: он приехал нелегально, не может свободно передвигаться, и она прячет его у себя в доме. Вот когда она обращается за помощью к Хосе Антонио, вводит его в курс дела, обещает часть денег, взывает к родственным чувствам.
— Здесь надо внести ясность, — прерывает его Осорио. — Хулия, как и Хосе Антонио, знала, что Трухильо где-то спрятал деньги или драгоценности. Доктор Мирамар насторожил их, когда, заполучив ключ, попытался разведать, что им известно. Однако очень скоро он понял, что ни Хулия, ни Хосе Антонио ничего конкретного не знают, и решил ждать. Этим и объясняется тот факт, что они были заодно. Узнав кое-что от Хулии, Хосе Антонио рассказал это доктору. Не надо забывать, что у Мирамара был ключ, и хотя он не знал, что этот ключ открывает, однако догадывался, что без него не обойтись. Вот они и стакнулись, чтоб избавиться от Хулии и Франсиско, когда наконец клад Трухильо будет найден. Может показаться, что Хосе Антонио держал сторону Хулии, на самом же деле он вел двойную игру.
— Итак, Хосе Антонио пытается заполучить гномов и убивает Сабаса.
— Почему он это сделал? Убивать Сабаса было совсем необязательно.
— Разумеется. Однако надо иметь в виду те изменения, которые произошли в Хосе Антонио, превратив его, по сути дела, в другого человека. Тебе известно, Рубен, что он всю свою жизнь влачил жалкое, ничтожное существование? Даже родной брат не помогал ему, когда он нуждался. Не знал он и настоящей любви. Словом, был черствым, ожесточившимся холостяком. Когда его брат Хосе Мануэль не дал ему денег, чтоб закончить учебу, он принес клятву: получить образование во что бы то ни стало, стать человеком, во всем превзойти своего брата, доказать ему свое превосходство.
— Они терпеть не могли друг друга, постоянно ссорились.
— Хосе Антонио завидовал брату, не мог ему простить везенья, удачи, которая сделала его богачом, я бы даже сказал, выигрыша в лотерее жизни. Он не мог смириться с тем, что брат занимает такое положение в обществе, поносил его и сражался с ним только по одной причине: потому что сам не разбогател. И когда Хулия сообщила ему, что из Штатов приехал его племянник и что деньги старшего Трухильо будут разделены поровну, перед ним наконец открылась возможность стать видным человеком, приобрести вес. Он решил, что эту возможность, может быть единственную в его жизни, упускать нельзя. И уже видел себя в Соединенных Штатах, проживающим доставшееся ему состояние. Поэтому он и не останавливался ни перед чем, поэтому и убил Сабаса, когда тот отказался отдать ему гномов, — для его цели все средства были хороши.
— Итак, — продолжает Рубен, — Франсиско и Хосе Антонио заполучили гномов и отправились за ключом, но в могиле ключа не оказалось, и к тому же у покойного не хватало указательного пальца на правой руке.
— Это обнаружилось позже, когда мы пришли на кладбище. А сначала они были потрясены тем, что не нашли ключа, и поняли, что тут не обошлось без доктора Мирамара. Они решают идти к нему и требовать ответа, но прежде, чем закрыть гроб, Хосе Антонио извлекает оттуда три фаланги указательного пальца правой руки. Он это сделал на случай, если мы, узнав, что могилу вскрывали, захотим убедиться в этом и тогда подумаем, что перед нами Рамон Абель, а не Хосе Мануэль. Признаюсь, ему удалось ввести нас в заблуждение, хотя и ненадолго. С помощью антропометрических средств всегда можно установить, чей скелет в той или иной могиле.
Осорио подошел к окну, оперся о подоконник и выбросил в море окурок сигары. Утренний ветерок нес приятную прохладу.
— Значит, они сговорились с доктором Мирамаром, что поделят деньги на всех поровну. Так?
— Правильно, Рубен, но в то же время они готовили ему ловушку. Он был опасным партнером... и к тому же они в конце концов были родственники.
— Хосе Антонио убил его в Агуадоресе.
— Да, из старого ружья для подводной охоты, которым пользовался когда-то Рамон Абель. Оно лежало в доме в Виста-Алегре.
— Из этого следует, что Хосе Антонио сговорился с Хулией и Франсиско.
— Да. Но оба они еще замышляли отделаться от Хулии, что и осуществили. А вот планы племянника насчет дяди не удались. Франсиско ударом сбил с ног Хулию, когда они увидели, что мы преследуем их с собакой. С женщиной труднее было отступать и... Он полагал, что ударил ее достаточно сильно и она пролежит без чувств до полвторого ночи, когда за ними придет яхта. Но получилось иначе.
— Должен сознаться, я не ожидал увидеть на борту лодки Хосе Антонио. Думал, это будет Франсиско или... Рамон Абель.
— Огни «Амалии» ввели их в заблуждение, они решили, что это яхта, хотя Франсиско и колебался. На яхте тоже был бы зажжен красный фонарь, но на семь сигналов с суши она должна была ответить тремя. А ты с «Амалии» ответил семью.
— Ничего другого мне в голову не пришло.
— Франсиско говорил Хосе Антонио, что что-то ему кажется странным в твоей сигнализации, но тот не придавал словам племянника значения, считая, что Франсиско хочет его обмануть, готовит ему какую-то ловушку, чтоб самому завладеть всеми деньгами. Они схватились. Но Хосе Антонио обладает почти невероятной физической силой и, легко поборов племянника, бросил его без сознания. А затем кинулся в море. Остальное тебе известно. Франсиско очнулся, когда мы приближались к нему, спрятался в пещере,
