– Давайте просто перейдем к десерту, – предложил он. – Его готовил не я, и поэтому он, возможно, окажется съедобнее, чем горячее.
Торт стоял на столе в столовой, и, зажигая четырнадцать свечей, он вдруг подумал, что Энни никогда не устраивала дней рождения на кухне, а он сделал это сегодня и даже не заметил. Они не обедали в столовой с тех пор, как Энни умерла.
Он принес торт с горящими свечами на кухню, распевая: «С днем рождения…»
– Пожалуйста, перестаньте, – сказала Лейси, как бы кокетничая, когда Клей присоединился к отцу. Но когда они запели громче, она зажала уши руками и закричала:
– Хватит, я это ненавижу!
Алек увидел слезы у нее на глазах и перестал петь, показывая Клею, чтобы тот сделал то же самое.
– Ладно, – сказал он, – хватит представлений. Он поставил торт на стол и вручил Клею нож, а сам достал с одной из кухонных полок завернутые подарки. Он положил их на стол перед Лейси и внезапно ощутил волну неудовлетворенности. В свертке лежала коробка с ластами от Клея и тонкий конверт от него самого. И все. Энни всегда готовила десятки разных свертков – для Лейси, для каждого из них. Обычно стол ломился от подарков, которые она сама заворачивала в разноцветную бумагу. А вот он сделал все не слишком удачно, да к тому же с опозданием на день.
Лейси ожила. Ей на самом деле очень понравились ласты – это было написано у нее на лице – и Алек был благодарен Клею за то, что тот так хорошо знал свою сестру. Она поблагодарила Алека за подарочный сертификат, а затем принялась лениво ковырять свой кусок торта. Алеку отчаянно хотелось сделать ее счастливой.
– Еще у меня для тебя есть чек, Лейси, – сказал он, хотя это только что пришло ему в голову. – Пятьдесят долларов. Ты можешь потратить их на что угодно.
Энни убила бы его. Просто опрокинула бы его на пол и прямо здесь вышибла бы из него дух.
– Все, что я получала в детстве – это деньги, – сказала она ему однажды, когда он предложил подарить детям в качестве рождественского подарка деньги. – Я получала только их, тогда как на самом деле мне нужны были мои родители. Я отдала бы все, что у меня было, каждый цент, полученный от них, если бы хоть раз они сказали мне: «Мы любим тебя, Энни. Неважно, что ты делаешь, как выглядишь – ты наш ребенок, и мы тебя любим».
– Это первый день рождения в моей жизни, на который я не получила куклу, – произнесла Лейси. Не глядя ни на брата, ни на отца, она ковыряла вилкой в розовом сахарном цветке.
– Но я подумал, что тебе уже четырнадцать, – сказал Алек, – и ты взрослая для кукол.
Она пожала плечами:
– Мама говорила, что будет дарить их мне по одной каждый год, пока мне не исполнится двадцать один.
– Она так говорила? – Алек был удивлен. Лейси подняла голову и посмотрела ему прямо в глаза, кажется, впервые за много месяцев. Боль в ее лице заставила его внутренне сжаться от острого чувства вины.
– Когда у меня будут дети, я никогда не буду забывать их дни рождения.
– На самом деле я не забыл, Лейси. Я знаю, что твой день рождения первого июля. Просто я не сообразил, что уже июль.
– Так, может быть, ты думаешь, что сегодня еще двадцать девятое июня или тридцатое? Ты же должен был заранее придумать, что мне подарить. Разве не так? – Она выскочила из-за стола, разрыдалась и попыталась скрыться от него за стеной волос, позволив им свободно упасть на лицо и скрыть ее глаза.
Алек тоже встал и взял ее за плечо.
– Милая Лей…
Она увернулась от него.
– Ручаюсь, что ты знаешь точную дату, когда был построен твой дурацкий маяк. Разве я не права? Ручаюсь, что ты планируешь грандиозное торжество по поводу его годовщины. – Она выскочила в дверь черного хода.
– У тебя завтра занятия в школе, Лейс, – крикнул он ей вслед. – Я не хочу…
– Иди ты к черту! – крикнула она не оборачиваясь. Эти слова заставили его замолчать, отозвавшись острой болью внутри, как раз там, где тяжелым грузом лежали неудавшиеся инчиладос. Он хотел броситься за ней и сказать, что не позволит ей разговаривать с ним в таком тоне, но Энни никогда бы этого не сделала. Кроме того, Лейси была во многом права. Строительство кисс-риверского маяка началось пятого апреля 1869 года и было завершено через пять лет. А фонарь впервые был зажжен тридцатого сентября 1874 года, и именно к годовщине этого события комитет планировал грандиозные торжества. Он уже заказал для них торт.
ГЛАВА 16
Нельзя сказать, что решение заехать в отделение скорой помощи возникло у Алека внезапно. Он уже несколько дней собирался это сделать, но что это будет именно сегодня, понял, только уже въехав на стоянку, и его сердце тоскливо сжалось при воспоминании о последнем разе, когда он был здесь.
Приемная была переполнена, и у него возникли сомнения, сможет ли Оливия выйти к нему. Однако он обрадовался, что все эти люди были здесь. Они придавали отделению скорой помощи другой вид, совершенно не такой, как в ту ночь, когда умерла Энни. Он с трудом осознал, что находится в том же самом месте.
Он подошел к регистратуре, возле которой лысеющий мужчина с бочкообразной грудной клеткой наскакивал на молоденькую испуганную регистраторшу.
– Черт побери, я жду уже целый час! – Мужчина навалился на стойку, нацелившись в нее подбородком. Рука у него была перевязана окровавленной тряпкой. – Здесь можно истечь кровью и умереть, дожидаясь,