роль, которую, как было известно Полу, Гарри предназначал ему. Он вообще потерял интерес к игре в театре и перешел на отделение журналистики. В ноябре одна из подруг Энни сказала ему, что та вышла замуж за Алека О'Нейла в Северной Каролине. Пол предположил, что ирландец в глазах ее родителей предпочтительнее итальянца.
И в ее глазах тоже.
ГЛАВА 19
Алек звонил Оливии по вечерам. В первый раз у него был предлог. Он вспомнил ее рассказ о том, как после публикации «Крушения „Восточного ветра“ она участвовала в презентации книги. Он представил себе ее выступающей по телевизору: спокойной, привлекательной и убедительной. Но в его воображении она говорила о маяке.
– Вы когда-нибудь думали о публичном выступлении? – спросил он, когда звонил первый раз. Детей не было, и он сидел в гостиной один, наблюдая, как солнце тает в заливе. – Мы получили много приглашений, а когда брошюра будет готова, мы будем ими завалены. Для меня одного это слишком большая работа.
– Но я ничего не знаю о маяке, – сказала она.
– Я расскажу все, что вам нужно знать.
Она нерешительно замолчала, и он подумал, не просит ли слишком многого?
– Алек, почему маяк так важен для вас?
Алек взглянул в другой конец комнаты, на боковую стену, где было десять маленьких овальных окошек с витражами. Их узор был едва различим в тусклом вечернем свете.
– Там я встретил Энни, – сказал он. – Я работал в доме смотрителей летом после окончания колледжа, а Энни путешествовала по побережью, и однажды вечером мы оказались у маяка как раз в одно и то же время. Видимо, он стал для меня своеобразным символом.
– Ну, хорошо, Алек, я согласна. Если только это не совпадает с моими дежурствами в отделении скорой помощи.
– Замечательно. – Он пробежался пальцами по подлокотнику кресла. – Между прочим, вчера я столкнулся с Полом в продовольственном магазине.
– Да? – Ее голос звучал встревоженно. – Что вы ему сказали?
– О, я просто задал ему несколько вопросов о его воображаемой жизни.
Она некоторое время помолчала.
– Надеюсь, вы шутите.
– Конечно, шучу. – Он нахмурился. – Похоже, вам вовсе не хочется шутить на эту тему, верно?
– Да.
– Не беспокойтесь, – сказал он. – Мы просто говорили о маяке.
Когда Алек позвонил Оливии на другой вечер, он уже не стал выдумывать предлог. И в следующий вечер тоже. На четвертый вечер он вернулся домой поздно после того, как отвез Клея в Дюкский университет на пятидневный ознакомительный курс. Было уже десять тридцать – слишком поздно, чтобы звонить ей, и когда он лег в постель, у него было такое чувство, как будто ему чего-то не хватает. Пустая постель вызвала ощущение подавленности, чего не было уже несколько недель. Он снял трубку и набрал номер Оливии. Он знал его наизусть.
Когда она ответила, ее голос звучал сонно.
– Я разбудил вас, – сказал он.
– Нет. Вернее да, но все в порядке.
Повисло молчание, он вдруг подумал, что они оба разговаривают лежа в постелях, и у него появилось какое-то странное ощущение. Он представил ее себе: шелковистые прямые волосы, белая кожа, зеленые глаза.
– Я сегодня отвез Клея в Дюкский университет на ознакомление, – сказал он. – Очень непривычно, что его нет в доме.
– Может быть, это как раз удачно для вас с Лейси, вы можете вместе что-нибудь придумать.
– Ха. Очень слабая надежда. – При мысли о четырех днях без Клея, который разряжал напряженность между ним и дочерью, Алек почувствовал страх.
Три вечера Оливия уговаривала его по телефону. В среду утром, перед завтраком, Алек зашел к Лейси в комнату. Она уже собралась в школу. На ней были желтые шорты – слишком короткие – и футболка из магазина спортивных товаров, в котором подрабатывал Клей. Она разыскивала в стенном шкафу вторую сандалию.
Он присел на краешек ее кровати.
– Давай организуем сегодня что-нибудь, Лейси, – сказал он, – только ты и я.
Она посмотрела на него.
– Зачем это?
– Как было раньше, помнишь? Раньше мы проводили много времени вместе.
– Я собираюсь сегодня гулять с Джессикой.
– Ты видишь Джессику каждый вечер. Ну же, давай, удели своему старому отцу немного времени.
Она прислонилась к стене рядом со шкафом, держа в руке сандалию.
