Несколько минут они молчали.
– Ненавижу макрель, – сказала она. – На самом деле, я вообще ненавижу рыбу.
Быстро темнело, и вместе с темнотой пришел порывистый ветер. На море появилось легкое волнение, и катер подпрыгивал и раскачивался больше, чем хотелось бы Алеку. Они с Лейси надели ветровки.
Лейси вдруг встала.
– Я что-то поймала, папа.
Ее удочка изогнулась, катушка спининга защелкала, и рыба потащила наживку в море.
– Только придерживай, Лейси. Пусть идет. Вот так. Она вцепилась в удочку, высунув кончик языка, что свидетельствовало о предельной сосредоточенности.
– Она остановилась! – крикнула она.
– Порядок! Плавно сматывай леску, выбирай слабину. Тебе помочь?
– Не-а.
Один из молодых людей подошел и встал рядом с ней.
– Ай да девчонка! – сказал он, глядя как она крутит рукоять катушки. – Возможно, она сбежит от тебя еще раз или два. Просто…
Она взвизгнула, когда рыба снова потянула леску, но на этот раз она быстро устала от борьбы, и Лейси, смеясь, опять стала сматывать леску.
Еще один мужчина подошел посмотреть, как раз в тот момент, когда рыба уже была у самой поверхности воды.
– Это макрель, – сказал он, – и настоящая красавица, почти такая же, как рыбак.
Лейси, сражаясь с удочкой, умудрилась как-то ухмыльнуться.
– Рыбачка, – поправил его первый молодой человек.
– Ты прав, – сказал его друг. – Абсолютно прав. Лейси покраснела. Алек подумал, что она выглядит весьма сексуально.
Первый рыбак перегнулся через борт с сачком, а Лейси вытащила голубую рыбину из воды.
– Восемь фунтов в ней будет. – Он легко подхватил рыбу сачком и опустил ее на палубу.
– Не давай ей ускользнуть обратно! – пронзительно закричала Лейси и опустилась рядом с Алеком, придерживая рыбу ветошью, пока он извлекал из ее губы крючок. Один из молодых людей приподнял крышку бачка, и Алек бросил рыбу туда. Затем, кинув на Лейси последний взгляд, рыбаки вернулись к своим удочкам в море.
Алек и Лейси снова насадили наживку на крючки и сели на свои места. Лейси улыбалась.
– Это была хорошая работа, Лейси, – сказал он.
– Однако нам ведь не обязательно ее есть, правда? – спросила она.
– Нет, конечно. Пусть ее получит Нола. Она любит макрель.
– Нолэ, – поправила она, и он засмеялся.
Энни со своим бостонским акцентом так и не смогла освоить эти открытые «а».
– Позвольте представить вам: это моя подруга Нолэ и ее дочь Джессикэ, – произнесла Лейси, подражая хрипловатому голосу своей матери.
– В конце концов это не так уж страшно, – сказал Алек.
– Я рада уже тому, что она не назвала меня Мелиссой или как-нибудь в этом роде.
Алек улыбнулся.
– Она хотела назвать тебя Эммой, но я был против. Я сказал, что соглашусь, если она в течение недели будет произносить это имя правильно, не превращая его в Эммэ. Но, конечно, она этого сделать не сумела.
– Эмма! Боже, папа, спасибо, что ты спас меня. Молодой человек, который назвал ее настоящей красавицей, прошел мимо, и Лейси повернулась, чтобы улыбнуться ему.
– Мне нужно сказать им, что тебе только четырнадцать, – проговорил Алек.
Лейси пожала плечами.
– Но маме было только пятнадцать, когда она первый раз, когда она… Ну, ты знаешь.
– Откуда ты это узнала?
– Она сама мне сказала.
– Она? «Спасибо тебе, Энни», – подумал он про себя.
– Я имею в виду, она сказала, что плохо заниматься этим слишком рано, но у нее все обошлось.
– Ей повезло, что она не забеременела. А сейчас появились такие болезни, о которых тогда никто и не думал.
– Я все это знаю, папа.
