серьезным. – Ангелина давно нам уши про тебя прожужжала. Кажется, теперь она довольна. Добро пожаловать, древний, и до встречи. До встречи, куколка, – прошуршал воздух рядом с моим плечом.
Ошарашенно уставилась на Беса. Он сердито стиснул зубы. Ему явно претило посвящать меня в детали услышанного. Наконец еле слышно прошептал:
– Я убил древнего, а значит, по силе сравним с ним.
Про себя проматерилась, помолчала.
– Ага. Ну ладно. Там же больше никого нет? – на всякий случай кивнула я на дом.
Бес отрицательно покачал головой.
– Не дом, а проходной двор, – проворчала я и пошлепала босиком по дорожке к входной двери. – Есть хочу.
Воздух рядом со мной шевельнулся, я оказалась на теплых руках.
– Кто-то утверждал, что у нее очень нежные ножки.
– До сих пор утверждаю. До тебя я босиком никогда на улице не оказывалась, только на пляже разве что. – Я блаженно потянулась, не боясь упасть, прикрыла глаза, Бес удержит в любом случае. – Помнится, почти каждое лето с родителями в Крым ездили. Море, водичка, вытянешься на горячем песочке так, а еще, если на животе, можно лифчик расстегнуть…
Я, кажется, довольно застонала от нахлынувших воспоминаний. Надо мной раздался сердитый рык. Я распахнула веки и уперлась в горящий ревностью черный взгляд. Грустно улыбнулась.
– Рик, ну кому я нужна кроме тебя.
Вернулся знакомый серо-желтый цвет. Он как-то неопределенно и устало покачал головой и опустил меня на кухонный стол. Странная привычка. Столько стульев вокруг.
– Привет, дети мои! – промурлыкал знакомый приятный голос.
Сердце со страху ухнуло вниз. Бес в мгновение вернул меня в свои объятия и оскалился.
– Ну что такое! Каждый раз так, – обиделась розовая дама. Тявкнул многострадальный песик. – Что за реакция? Я, между прочим, вам гостей вот привела на недельку.
Каких?
– Ну как каких? Дорогих и любимых. Потом, годика через два, опять зайду, вас свожу на недельку, а то ж вы как будете с родными-то общаться? А без родных нельзя… скука. – Женщина картинно стукнула зонтиком об пол. – Да и ребенку надо бы знать всех бабушек, а еще тетку с дядькой.
Я прищурилась, потеряв смысл разговора. Рик хмуро разглядывал эксцентричную даму.
– Умный мальчик. Только что ж отмел мысль прямо так сразу? Правильная мысль была.
Лицо Беса стало каменным, на скулах ходили желваки.
– Не может, мальчик, а уже. Правильно, держи крепче, теперь их у тебя двое.
– Кого двое? – не поняла я.
Женщина усмехнулась.
– Вон у мужа спроси, он тебе расскажет. – Она начала исчезать. – Вся ваша семья будет жить долго. Не волнуйся мальчик, я не изверг, чтобы дать лишь на время и отнять. И, Эрик, то, что ты так хочешь, в вашей спальне. Все, полностью. Изучай на здоровье.
Дама пропала, а на ее месте в кухне появилась любимая сестренка.
– Катенька! – пискнула я. – Катюша!
Рик как-то чересчур осторожно опустил меня на ноги. Не обратила на это внимания, некогда, потом.
– Катенька! – стиснула я в объятиях ее. – Ты здесь! И с твоей головой какая-то ерунда!
Девушка усмехнулась и провела ладонью по немного отросшему ежику.
– А! Мы с Гришей чуть-чуть повздорили…
– Это он тебя так?! – вытаращилась я.
– Не-э. Ты чего? – обиделась сестренка. – Прическа ему, видите ли, моя не нравилась, ну я и сделала другой вариант.
– И что?
– Ничего. Молчит и сопит, сопит и молчит.
И вот тут я и вправду услышала тихое сопение. Хмурый Гриша стоял рядом и старался не кидать злых взглядов на Катюшину голову. Я обернулась к Рику. Серо-желтые глаза со смехом изучали нашу троицу.
– А я согласна с Гришенькой. Катерина, твои дырявые уши, язык и прочее безобразие – куда ни шло. Но волосы! Ты же девушка, в конце концов, а не солдат.
– Мамочка, – улыбнулась я.
– Леночка! Ты так больше не пугай! – Мама обняла меня. – Эта мерзавка убедила нас, что ты исчезла насовсем.
Катерина обиженно фыркнула.
– Здравствуй, солнышко.
– Здравствуй, папочка.
– Сынок! – Мама оторвалась от меня и целенаправленно пошла на несколько растерявшегося от такого обращения Рика. – Сейчас я тебя обниму.
– Мамочка, звучит как угроза, – подсказала сестренка.
– Не перебивай мать, – приказала женщина, поймав-таки моего хищника.
Еще и поцеловала… в лоб. Рик не сопротивлялся. Только почему в лоб-то? Хотя мамины мотивы и раньше не всегда были понятны остальным членам семьи.
– Здравствуй, сынок, – чинно кивнул издалека папа.
– Здравствуйте, – тихо поздоровался Бес.
Я посмеялась бы абсурдности происходящего, если бы могла. Кто из них двоих старше?
– Ты чего как не родной? – пнула в плечо Гришу Катенька. – Кто вчера сказал, что по брату скучает?
Мальчик-гот хмуро уставился исподлобья на Рика. Все как по команде замолчали. Вот не помню, когда моя семья молчала одновременно вся, да еще так долго.
Пауза грозила затянуться. Эти двое слишком упрямы, чтобы проявить хоть какие эмоции по отношению друг к другу. Я лихорадочно соображала, чтоб такое сделать. Бес еле заметно насмешливо кивнул брату. Гриша стиснул зубы и точно так же коротко ответил. Все. Я тяжело прерывисто вздохнула. Хищник обернулся ко мне, ласково улыбнулся.
– Ты есть хотела, – мягко напомнил он.
– Точно.
Я пошла шарить по холодильнику, кормить себя и вновь прибывших. Рик не отходил ни на шаг и помогал. Минут двадцать спустя моя своеобразная семья, что-то громко обсуждая, восседала за завтраком, а я, предвкушая офигенный вкус, налила себе в чашку горячего свежесваренного кофе, но вместо нее в руке вдруг почему-то оказался стакан сока. Ошарашенно уставилась сначала на содержимое, потом на Беса. Он склонился к моему уху и еле слышно шепнул:
– Маленькая, тебе нельзя кофе.
– Почему? – возмутилась так же тихо я. С какой стати, вообще! Я кофе обожаю! Да… И тут до меня наконец дошел смысл слов розовой дамы.
Ребенок. Вот прямо так. Мне казалось, у Рика детей быть не может. Он же не человек… Или может? Все дело в ней, эксцентричной старой женщине. Стакан незаметно выскользнул из ладони. Рик ловко поймал его и поставил на стол, отстранился. Я с одинаковой долей шока и паники смотрела на его лицо. Хищник сделал еще один осторожный шаг назад, серо-желтые глаза покрылись льдом, губы сжались. Я испугалась окончательно.
Почему он так смотрит? Не может же это быть из-за ребенка. Он ведь догадался раньше, был ласков и заботлив. Потом сообразила. Дура я, дура! Котелком варить лучше надо.
– Хороший мой, ты не так понял, – мягко, очень тихо, начала я, делая шаг навстречу. Он отступил, глаза все такие же ледяные, настороженные. – Я хочу, очень! Просто не ожидала. Это ведь огромная ответственность. Веришь? – Я с тревогой смотрела на него. Лицо немного расслабилось, дыхание стало легче. – И потом, я ведь тоже боюсь твоей реакции.
Серо-желтые глаза затопила нежность, я оказалась в надежных теплых объятиях.
