Машина остановилась перед офигительным маленьким особняком. Я поморщилась, уперев кулак в спину.
– Маленькая, хочешь, не пойдем? – Серо-желтые глаза с тревогой изучали меня. – Мне плевать. Сама знаешь.
Улыбнулась.
– Знаю. Вот оттого им так важно твое присутствие.
– Так уж прям мое, – ехидно протянул Бес.
Улыбнулась. Девять месяцев назад после триумфального отбытия родни обратно я уже не оставалась дома. Рик возил меня с собой везде. Ужины, встречи, какие-то совещания. Я искренне старалась разобраться во всем этом безобразии, вникнуть, понять. В конце концов, я его жена. И неважно, что я одна такая жена, сидящая с краешку в кабинетах и переговорных. Поначалу на меня, тихую и молчаливую, косились, потом просто перестали обращать внимание, ну а потом… Потом я попала на весьма помпезный благотворительный вечер госпожи Роуз и поняла одну немаловажную вещь. Те средства, что она с компанией богатых дам собирает, весомы и несомненно куда-то там уходят, на школы и больницы, да. Только вот реального, ощутимого толка эти средства не имеют, помощи от денег больше тогда, когда они помогают сделать кому-то операцию или купить инвалидную коляску, а не когда тоннами медикам доставляют одноразовые полотенца. О чем незамедлительно и поведала Рику, проведшему весь понарошечный, дорогой и весьма бесполезный аукцион ухом у моего живота. Он вообще все свободное время проводил в этой странной позе и на людях, и наедине. Бес обожал слушать крошечное сердечко.
– Сделай сама как хочешь, – пожал он плечами и снова вернулся к прерванному занятию.
Я и сделала, делаю до сих пор. В городских больницах потихоньку завела надежных неподкупных осведомителей. Они звонят мне, я звоню юристам своего хищника, а дальше, после небольшой проверки нужная сумма анонимно уходит адресату. Моему Бесу было наплевать как, куда и сколько я трачу. Он верил, а я старалась не подвести и не разочаровать.
Мои маленькие кампании вскоре стали известны широкой общественности благодаря неугомонной журналистской пронырливости, и Рик вдруг оказался весьма популярной персоной. Многочисленные знакомые, партнеры и прочая нечисть, ранее стойко игнорировавшие тихую беременную жену, ни с того ни с сего воспылали ко мне подозрительной страстью.
Я застонала, глядя в серо-желтые глаза.
– Долго еще будут пытаться влиять на тебя через меня?
Он пожал плечами, по-мальчишески улыбнулся.
– А мне нравится наблюдать, как ты безжалостно убиваешь всякие надежды.
Я вздохнула и вспомнила о недавнем звонке.
– Рик.
– Да, маленькая? – Он не спеша покинул машину, обошел ее, помог выбраться огромной мне.
Я оказалась в его объятиях. Как умудряется?
– Чувствую себя дирижаблем или бегемотом, – недовольно буркнула я себе под нос. Настроение резко испортилось. – И ненавижу вот эту фигню с психикой. Как горки. Вверх, вниз, вверх, снова вниз… Достало. Не смешно! – рассердилась я на улыбающегося Беса, попыталась вывернуться из теплых объятий. Безуспешно. Впрочем, как всегда.
Он честно постарался сделать серьезное лицо. Я сморщила нос на его попытку, чем вызвала новый приступ смеха, уткнулся лбом в мою макушку.
– Ты это мне хотела рассказать?
– Нет, – вспомнила я изначальную свою мысль. – Ты не позволишь Мэл вернуться?
Рик отрицательно покачал головой. Повел меня по дорожке к входу, отдав ключи от машины молодому парню в глупом пиджаке.
– После того, что она устроила, сражаясь за власть? Нет.
Я вспомнила трупы женщин, меня слегка передернуло. Пожала плечами и вслед за мужем вошла в людный зал…
Сквозь сон почувствовала небольшую тянущую боль в животе. Недовольно застонала и пошевелила ногами. Опять дурацкие дни! Стоп. Я резко распахнула глаза. Какие дни? Я ж беременная! Прислушалась к ощущениям. Точно. Вновь болезненно потянуло.
– Рик! – взвизгнула я и тут же оказалась на его руках.
– Что, маленькая?
– По-моему, мне надо в больницу. Я боюсь! – Совсем небесстрашное восклицание. Знаю, но отчего-то других эмоций не находилось. – Ты ведь будешь со мной?
Зря я его об этом попросила. Ой зря! Так врача и акушерок, наверное, не пугали еще никогда. Вид мучающейся под лекарствами меня определенно не способствовал его самоконтролю. Замутненное сознание с трудом переваривало происходящее. Проваливаясь в небытие и выплывая из него, я периодически ловила взгляд напуганных сердитых серо-черных глаз. В какой-то момент мне удалось заставить ватный язык шевельнуться и произнести что-то вроде короткого:
– Хороший мой, все нормально.
Только фраза эта, похоже, имела совершенно обратный эффект. Меня спасла Анжелочка, оперативно прибывшая на место и угомонившая молчаливую смертельную угрозу в виде моего мужа, черной тенью нависшего над персоналом. Бессмертная бабушка вообще оказалась замечательной родственницей. Во- первых, потому что спокойно пережила знакомство с моими родителями, во-вторых, потому что помогала мне общаться с кланом Беса, давала подсказки и советы, я всегда могла на нее положиться. Ну а в-третьих, Анжелочка, так же как и Рик, сходила с ума по ребенку (порой у моего живота торчали сразу два уха). Кроме того, она стойко и эффективно пресекала паломничество довольно впечатляющего числа древних, прознавших о моей беременности и желающих непременно взглянуть и убедиться, что странная кукла неким непостижимым образом не затеяла обман.
Сутки спустя я наконец взглянула в припухшее личико дочери и подержала ее.
– Куколка, – благоговейно выдохнула Анжелочка. – И как куколку решили назвать?
– Сашей.
Бабушка улыбнулась.
– Прелестно.
Врач опасливо покосился на Рика.
– Папе дать?
Бес отчаянно отрицательно затряс головой.
– Почему? – шепотом удивилась я.
Серо-желтые глаза со странным паническим и одновременно обожающим выражением смотрели на крохотное, неуверенно шевелящееся тельце в моих руках. Я поняла.
– Хороший мой, ты не сделаешь ей больно, – одними губами прошептала я.
Кроме него и бабушки, услышать меня не мог никто. Рик неуверенно приблизился. Бойкая акушерка, только что сменившаяся на дежурстве и уже не заставшая бешеного мужа важной пациентки, бесцеремонно вложила ему в руки решившее покурлыкать сокровище. Бес замер и перестал дышать. Я устало откинулась на спинку кровати и улыбнулась. Навалились спокойствие и ощущение безграничного счастья. Недавние мучительные часы как-то сразу ушли на десятый план, кажется, в детстве кости ломала больнее.
– Скажи «привет» дочери, – ласково подсказала я.
На последнем слове по телу Рика прошла заметная волна дрожи. Он стиснул зубы, промолчал, продолжая разглядывать маленького человечка.
– Милая, у папы нет слов, – усмехнулась я. – Тогда ты скажи ему: «Привет».
И малышка сказала… емкое и однозначное «у».
Уже позже в своей палате, глубокой ночью, когда дочка уснула в больничной кроватке, по форме и прозрачности шибко смахивающей на аквариум, Бес лежал в моих объятиях, и у меня никак не выходило угомонить его непослушное тело. Его колотило в буквальном смысле. Борясь с собой, со своими эмоциями, он скрипел зубами и не мог произнести толком ни слова. Я гладила выбеленную всклокоченную
