Но все-таки пошел в ванную и взял аккумулятор. Потом он неловко помялся в прихожей, как можно дальше от меня. Ему не терпелось уйти.
– Ну ладно, на первое время хватит. – Он подхватил сумки. – Пора домой. Обещал Грегу посмотреть с ним футбол. Сегодня играют «Олл блэкс».
Домой? Он уходит
– Ты еще вернешься, Хэл?
Кажется, он хотел пожать плечами, но тяжелые сумки в обеих руках помешали, так что он просто стоял и смотрел на меня. Я заплакала. Ни жалости, ни прощения. Некуда пристроить голову. Ничего мягкого, чтобы в нем утонуть.
– Господи, Джу, до какой же степени нам надо замучить друг друга, чтоб ты согласилась покончить со всем этим? Чтоб ты сама меня отпустила? – Хэл произнес это устало и без злости.
– Но я была с тобой счастлива, Хэл! – потрясенно ответила я.
– Только не говори, что все дело во мне! Не было никакого счастья, сама знаешь!
– Нет, было, Хэл! Было! – твердила я. – Я была счастлива, правда!
Я услышала, как он ругнулся, стаскивая сумки по ступенькам. Он ушел без термоса. Без бутерброда в пакетике. Плохо. Не взял из дому ни кусочка любви. И ничто не приведет его обратно домой.
Я села на то самое место, где до меня сидел он. Хотелось ощутить его тепло. Там я и осталась.
Кто-то заглядывал с крыльца в дом. Не знаю, сколько времени я смотрела на него в упор и не замечала. Может, пару минут, может, час. Знаю одно: даже когда до меня дошло, что у двери стоит посторонний мужчина и сквозь стекло смотрит прямо в мою кухню, – даже тогда я ничего не сделала и не почувствовала.
Незнакомец на крыльце был совсем мал. Он стоял на верхней ступеньке, тихий и неподвижный, – умненький садовый гном. Встревоженный гном. Никто из нас двоих не шевелился. Странная сцена. Как в зоопарке, когда человек и обезьяна пожирают друг друга глазами. Отмечают различия. Дивятся сходству. Видишь себя – и все-таки не совсем себя. Вот что это напоминало. Один в один. Вот только не совсем ясно, с какой стороны клетки была я.
Гном легонько постучал по раме. Тук, тук, тук. Но я не могла встать и впустить его. Та часть меня, что приказывает ногам идти, а сердцу биться, отлетела куда-то в Сторонку. Правда, недалеко. Я чувствовала, что она вьется где-то рядом и наблюдает за мной, совсем как гном на крыльце. Смотрит, как я сижу на кухне во вчерашней одежде. Гном стучал снова и снова, но его стук не делался ни громким, ни беспорядочным. Он оставался деликатным и ритмичным. Тук, тук, тук. И еще он все время смотрел мне прямо в глаза.
Я уже несколько часов пыталась встать и собраться на работу. Но не видела смысла туда идти. И смысла сидеть дома тоже не видела. Как вы знаете, я человек конструктивный и не привыкла впадать в ступор. Даже когда Хэл внезапно ушел, я продолжала жить и что-то делать. Ходила на работу, занималась уборкой, навещала маму, поливала цветы, готовила себе основательную еду. Когда под кроватью обнаружились грязные мужнины носки, я их выстирала, высушила, сложила и убрала на его полку, чтобы они были на месте, если Хэл вернется. Я выгладила рубашки, которые он оставил на сушилке. Я даже записала на кассету фильм, который он пометил в программе. На всякий случай – вдруг Хэл его пропустил.
Но теперь я знала, что он совсем, совсем ушел. И что-то во мне разлетелось на части.
Осколки валялись совсем близко, но мне было слишком плохо, чтобы подобрать их и склеить.
Я была голая. Помню, как подняла руки и с меня стянули платье. Еще помню, как детская ручка взяла мою руку и помогла мне залезть в душевую кабинку. Потом по телу потекла теплая вода – и текла, пока та же ручка не просунулась за занавеску и не завернула краны. А потом мне дали полотенце.
Маленькая мускулистая рука отвела меня в спальню и бережно остановила возле кровати.
– Ну как, лучше? – спросил неожиданно низкий голос. – Джули, только не садись!
Гном встал передо мной и потянулся вверх, к моим плечам. Он придерживал меня, как фарфоровую куклу на полке – чтобы не упала и не разбилась.
– Можешь показать, где у тебя белье? – спросил он.
Я указала на верхний ящик. Гном быстро перебрал трусы и лифчики. Он как будто точно знал, что ищет. Его маленькие ручки откладывали бюстгальтеры с кружевными чашечками и косточками, пока не нашли удобный спортивный лифчик. Затем он отбросил узенькие нейлоновые «стринги» и вытащил большие белые хлопковые шортики.
Гном принес мне белье, скромно опустил глаза, встал на колени у моих ног, взял мою руку и надежно пристроил себе на спину.
– Обопрись на меня, Джули.
Я наклонилась и шагнула в трусы – одной ногой, потом второй. И потянула их вверх: лодыжки, колени, бедра, попа. Вот мы и дома.
– Теперь надевай лифчик, а я достану тебе одежду.
Моя помощь ему больше не понадобилась. Он нашел в шкафу мой рабочий костюм и удобные босоножки и быстро меня одел, застегнул и завязал все, что нужно. Я при этом стояла у большого зеркала с расческой и тюбиком помады в руках.
Гном, приподнявшись на цыпочках, выглядывал из-за моего плеча – проверял свою работу. Виднелись только его глаза и нос. Мы смотрели друг на друга, пока я не шагнула назад и не встала с ним рядом. Он показался еще меньше, а я смотрелась необычно высокой.
– Дальше справишься сама? А я пойду поставлю чайник, – сказал гном.
Я подняла расческу и провела ею по волосам. Раз. Другой.
– Мне чаю, пожалуйста. – Это были мои первые слова в адрес гнома. – С молоком, но без сахара.
Судя по его визитке, Томас Корелли был начинающим психотерапевтом – надо полагать, учеником самого великого маэстро:
ТОМАС КОРЕЛЛИ
Помощник психотерапевта
Именно поэтому он оказался у меня на крыльце. Пришел к пациентке на дом. С цветами в одной руке и бутылкой красного вина в другой. Ему не впервой было спасать отчаявшуюся женщину.
– Я не только психотерапевт, но еще и флорист, – сказал он. – Поэтому знаю, как иной раз бывает на свадьбах. На невест вдруг находит – замрут и не двигаются. Вперед идти не могут, назад не хотят. Одна девица вообще заперлась в доме и впала в транс. Сама не выходила и никого не впускала.
Если я правильно поняла, Томас прибыл на место торжества с букетами и бутоньерками и обнаружил родню невесты на лужайке перед домом. Нарядная компания не знала куда деться. Дамы слонялись туда- сюда в атласных платьях и чулках (туфли на шпильках и садовая лужайка – сочетание не из удачных), мальчик-паж нашел в гараже складные стулья и пару бейсболок. К счастью, снаружи стоял холодильник для напитков и в нем завалялась фляга вина. Отец невесты пытался вызвать слесаря по мобильному телефону, мать невесты рыдала на заднем сиденье лимузина, раздевшись до нижней юбки: у нее по крайней мере хватило присутствия духа аккуратно разложить шелковый, расшитый бисером костюм на переднем сиденье.
– У всех уже опустились руки, – рассказывал Томас. – И тут я увидел, как их Лабрадор вбежал в дом через собачий ход. Я даже не успел подумать, что творю, – просто полез вслед за псом. И у меня все получилось! Я поговорил с девушкой, помог ей одеться, и она благополучно вышла замуж.
– И ты даже не был с ней знаком?
– В глаза ее до того не видел! Но у меня есть кое-какой опыт по части утешения красивых женщин в депрессии. Моя мама в свое время попала в финал «Мисс Австралии».
Когда мы с Томасом дотащились до редакции «Дейли пост», было уже около двух. Впервые за день я почувствовала себя неловко.
– Так ты позвонишь моему шефу? – спросил Томас. – Видишь, он прислал меня с цветами. Собирается писать тебе письмо. И вообще очень за тебя переживает.
– А он тебе сказал, что я послала его в задницу?
– Да, он был очень доволен. По его словам, это большой шаг вперед.
