должен был показаться камамбером. Впрочем, мне сейчас было уже практически все равно, что положить в рот: пусть бы в кино снимались хоть черные сухари, лишь бы массовке разрешили их погрызть! Увы, мое нехорошее предчувствие оправдалось: с едой нам с Танькой не повезло. Рассадив всех массовщиков за столы (чем он руководствовался при этом? костюмами, внешностью, ростом? понятия не имею!), режиссер оставил меня, Таню и пузатого мужика в качестве стоячего фона. Нам полагалось толпиться в углу ресторана, в том месте, откуда выходили артисты, и изображать светский раут: болтать, умиляться и с восхищением глядеть на импровизированную сцену, где по сюжету происходило вручение какой-то награды. В качестве реквизита (и ужина) выдали по бокалу чего-то теплого, желтого, с пузырьками. Мнимое шампанское оказалось газировкой «Буратино».
Стоит ли рассказывать о том, как мы намучались?! Поначалу я развлекалась тем, что придумывала костюмы для актрис: новые, лучшие, чем те, что на них надеты. Вскоре уже и это не помогало. Ноги отекли, все вокруг опротивело, мысли вертелись лишь вокруг еды и сна… В этом плане съемки в фильме оказались чем-то вроде раздачи листовок или работы в кафе, только хуже. Актеры, кажется, тоже утомились: они то заговаривались, то забывали слова (которые, кстати, начали учить час назад), то вообще как будто спали на ходу. Из-за каждого прокола сцену приходилось снимать заново, поэтому, даже несмотря на минимальное количество дублей и репетиций, съемки превратились в нескончаемую тягомотину. О том, сколько еще им предстоит тянуться, мы с Танькой смогли судить по роли одного из актеров, валявшейся на полу за декорацией. Исходя из объема текста, мы едва ли сняли одну десятую из запланированного на сегодня!
Через пару часов стояния на ногах нам, наконец, разрешили отдохнуть: в нескольких следующих сценах героев снимали крупным планом, и массовка не требовалась. Некоторые измученные статисты уснули прямо на месте, сидя на стульях и опустив голову на стол. Другие, как бездомные котята, разбрелись по студии. Танька решила пойти поискать нам еды:
– Ведь должна же здесь быть какая-нибудь столовая! Или хотя бы ларек!
Я решила остаться в павильоне и обещала вызвать подругу телефонным звонком, если мы вновь понадобимся режиссеру. Кстати, ему, кажется, тоже уже порядком надоело это кино.
– Кто шептался?! Я спрашиваю, кто тут шептался?! Е-мое, у нас опять брак по звуку! Юра, переснимаем! Со слов «Дорогая, а где Синепупенко?». И выгоните массовку! Актеры массовых сцен, покиньте, пожалуйста, павильон, но не расходитесь!
Измученные, сонные статисты кое-как разлепили глаза, оторвали попы от стульев и поплелись в коридор. Здесь уже не кипело такой жизни, как с утра. Единственной живой душой был то ли охранник, то ли привратник, то ли ассистент – дядечка, сидящий у дверей нашего павильона и следящий за тем, чтобы они были закрыты во время съемок. Стул, занятый им, тоже был единственным в коридоре. Часть массовки предпочла привалиться к стенам, остальные расселись прямо на полу.
– Замордовали! – признался пузатый.
– Да если бы я знал, что это такая нудиловка…
– …не пошел бы никогда в жизни!
– Здесь с ума можно сойти!
– И кто только смотрит эти дурацкие сериалы?!
Привратник усмехнулся. Видимо, подобные разговоры он слушал каждый день. И каждый день на съемочной площадке была толпа статистов, мечтавших о деньгах и славе.
– Ничего! – утешал всех и себя в первую очередь длинноволосый парень. – У знаменитостей тоже не все сразу было гладко! Не вышло с двадцать третьего раза – получится с двадцать четвертого!
– Ты бы лучше в театральный институт шел, чем тут ошиваться! – прокомментировал его речь потерявший работу конторский клерк.
– Неохота… – ответил парень.
– Да кому нужны эти институты?! – это уже девушка в зеленом вступила в беседу. – Главное – внешность и личные связи! Вот как у меня, например! У меня уже грандиозный опыт – тридцать три съемочных дня в фильмах и сериалах! Еще разок-другой, и режиссер обязательно обратит на меня внимание, с продюсером познакомит!
Привратник не сдержался и захихикал. Девица не обратила на него внимания – или сделала вид, что не обратила.
«Неужели я выглядела так же глупо, как она, когда мечтала о дармовых деньгах и славе?» – в очередной раз задалась вопросом я. Спорить и вообще разговаривать не хотелось: не было сил. То же можно было сказать и об остальных статистах. В коридоре киностудии повисла тишина, прерываемая разве что сопением одного из безработных, умудрившегося спать, сидя на корточках. В таком виде нашу раскисшую компанию и застала вернувшаяся с поисков Татьяна.
– Принесла еды? – спросила я.
Подруга помотала головой:
–?Там только автомат со «Сникерсами» и «Марсами». Не знаю, как тебя, а меня от сладкого на голодный желудок тошнит. К тому же стоит в два раза дороже, чем в магазине… Зато я принесла кое-что более интересное!
С этими словами Танька протянула мне сложенный в четыре раза клетчатый листок из тетрадки. Что это? Письмо? Я развернула.
От обрушившегося на меня счастья я неожиданно поглупела. Даже обрадоваться забыла. Только сидела и тупо таращилась в листик с посланием.
– Ну что там? – не выдержала Татьяна.
Я дала ей прочитать.
– Борис Овсянкин? – удивленно сказала подруга, ознакомившись с письмом. – А ты такого знаешь?
– Я?! Это ты должна его знать, Танька! Где ты взяла письмо?!
–?В коридоре… Мне дал его парень… какой-то… Сказал, для тебя.
– Что за парень? Как он выглядел?
–?Ну, такой… молодой. Лет семнадцать-восемнадцать на вид. Высокий, спортивный, блондин.
– А одет как?
– В костюме.
– Так это был сам Борис или какой-то его посыльный? – волновалась я.
– Да мне-то откуда знать!
– Что ж ты у него не спросила?!
– Да делать мне больше нечего, спрашивать у всяких в коридорах, кто они такие! Он или не он, какая разница? Ведь ты же с ним увидишься? Блин, Ульяна, тебе написал настоящий актер, а ты пристаешь ко мне с какими-то дурацкими вопросами!
Заслышав эти слова, наши коллеги-массовщики явно насторожились. На лицах одних было написано любопытство, на лицах других – удивление. Девушка в зеленом чуть не слилась со своим платьем – до того сильно хотелось ей оказаться на моем месте. Длинноволосый парень с возмущением процедил:
– Подумаешь! Актеришки какие-то ей пишут! Да кому это интересно? Тоже мне достижение! Чушь собачья!
– Эх, не выйдет из тебя артиста, Стасик, – язвительно прокомментировала подруга. – Плохо ты играешь отсутствие зависти! Не верю!
Статисты дружно рассмеялись, а я ощутила себя королевой. И с чего это мне казалось, что я ни на что не гожусь?! В первый же визит на киностудию понравиться артисту и быть приглашенной им на свидание – тут есть чему позавидовать! Что ни говори, а меня ожидает блестящее будущее! От этой мысли я даже
