Неудачная попытка
Пингвин пришел в себя, но ни единым движением не выдал своего пробуждения. Он лежал и внимательно слушал доносившийся разговор.
— Вини, а это точно пингвин?
— Конечно. Раз и Андрей, и Лялечка так говорят.
— А, вдруг, это какая-нибудь другая птичка, только похожая на пингвина?
— Все может быть. Разве это так важно?
— Еще бы! Одно дело, если мне попалась странная разновидность глупого тетерева, и совсем другое, когда жертвой моей первой хищнической охоты стал неуловимый почтарь. Загрызать и поедать его я не буду. Надо постепенно привыкать к своему новому статусу. На первый раз достаточно и проверки охотничьих навыков. Нет, ну вы видали, как я его ловко хвостом сшибла? Как будто всю жизнь только этим и занималась. Мне бы еще научиться по деревьям лазать. Я б тогда на свои жертвы сверху сигала, как тигр. Но это и правда пингвин?
— Сейчас он прочухается, и все узнаем.
— Может, я ему потихоньку по роже настучу своим боевым хвостом, чтобы быстрей приходил в себя?
— Не надо. Мы его сейчас водой окатим…
Дело принимало серьезный оборот. Шустрик осторожно размежевал веки. Спасительная вода была всего в нескольких метрах. А голоса врагов слышались с противоположной стороны. Глупцы! Не знают почему пингвины не летают. Да потому что отлично плавают! Избавление совсем рядом. Один рывок, прыжок, нырок — и вожделенная свобода со всеми вытекающими: своевременный доклад, должность главного пингвина, а может быть и слава спасителя всего Паханата?!
Шустрик резко вскочил, разбежался и прыгнул. Когда его и спасительную водную гладь разделяли всего полметра и полмгновения, случилось невероятное. Пингвину показалось, что кто-то неведомый умудрился схватить его за лапу прямо налету и дернул. Он воткнулся клювом в самую кромку берега.
— Видишь, какой умный мой аббат? Догадался привязать пленника. Я бы себе никогда не простила, если бы мой первый охотничий трофей утопился…
Страшная клятва
— Лялечка! Андрей! Идите сюда, оклемался пленник! — Позвал нас Тусопих. — даже пытался сбежать.
— Утопиться. — Поправила хозяина Звездюлина.
Мы подошли. Пингвин смотрел на всех исподлобья, правой лапой пытаясь освободиться от бечевки.
— Ты почтовый пингвин? — Строго спросил Тусопих пленника.
— Нет.
— Не бреши! — Недавно сомневающаяся по этому поводу Звездюлина теперь была поражена наглостью своей добычи. — Лялечка тебя в телевизоре видела!
— Ничего не знаю. Не был я ни в каком телевизоре. Я даже не знаю, что это такое.
— Я тоже не знаю, но тебя там видели! — Не унималась корова.
— Мне кто-то когда-то говорил, что я похож на легендарных почтарей, но, на самом деле, я совсем не пингвин.
— В отказку пошел фраер. — Шепнула Лялечка, — Ну, ничего, сейчас я его расколю. Только не мешайте мне.
— Еще мне говорили, что я похож на большого попугая, — продолжал упорствовать трофей, — но я и не попугай. И уж тем более не пингвин.
— Естественно не пингвин. — Поддержала пленника Чёртовушка. — Я ошиблась. В телевизоре не ты был, только похожий. А если получше приглядеться, то и не очень. Совсем не пингвин.
— А я что говорю? Ошибочка вышла. Так что отпустите меня поскорей.
— Погоди. Я-то вижу, что ты не тот, за кого тебя приняли, но они просто так не успокоятся. — Лялечка указала на нас, на что мы энергично закивали. — Мы с тобой сейчас это уладим. Погоди, ты ведь и не слон, верно?
Шустрик, вытаращив глаза, отрицательно замотал головой.
— Вот и ладненько. Я тоже не слон. Сейчас мы с тобой дадим страшную слонячью клятву.
— Зачем?
— Так надо. Потом узнаешь. Да, не волнуйся ты. Мы же с тобой не слоны. Ведь, верно?
Пингвин кивнул.
— Тогда повторяй за мной. Клянусь страшной слонячьей клятвой… Повторяй!
— Клянусь страшной слонячьей клятвой…, - неуверенно протянул Шустрик.
— Что буду подчиняться всем, здесь присутствующим…
— Это я повторять не буду.
— Почему?
— А я не буду никому подчиняться.
— И не надо. Ты же не слон. А клятва — слонячья. Я тоже ни кому не намерена подчиняться, а ведь клянусь вместе с тобой. Так что не упрямься, повторяй: буду подчиняться всем, здесь присутствующим…
— Буду подчиняться всем, здесь присутствующим…, - сдался пингвин.
— Если же я нарушу данную клятву…
— Если же я нарушу данную клятву…
— …пусть меня растерзают ужасные снонячьи Чёрти и кариозные монстры!
— …пусть меня растерзают ужасные снонячьи Чёрти и кариозные монстры!
— Отлично. Так, а ты у нас, случайно, не морж?
Одна за другой последовали страшные тайны: моржачья, свинячья, верблюжачья, кукушачья и даже ракушачья. Шустрик ничего не понимал, как и все присутствующие, только монотонно повторял вслед за Лялечкой однообразные обещания. Менялись только названия клятв и Чёртей.
— Фу, — облегченно выдохнула Чёртовушка, — осталась самая малость. Сейчас мы с тобой поклянемся страшной пингвинячьей клятвой и все.
— Может, не надо?
— Надо. Или ты, все-таки, пингвин?
— Нет, нет!
— Тогда повторяй…
— …пусть меня растерзают ужасные пингвинячьи Чёрти и кариозные монстры. — Едва слышно закончил клятву Шустрик, сильно надеясь, что уж теперь-то его отпустят на все четыре стороны, и никаких приказаний от всех, здесь присутствующих, выполнять не придется.
Признание
— С этим разобрались, — продолжала Лялечка, — ты действительно ни какой не пингвин. Погоди! Как я сразу не догадалась! Ты, наверное, великий и добрый страус? Тот, которого все очень любят?
— Да, это я. — Напыжился Шустрик, почувствовав близкое избавление. — Меня все любят. Я великий и добрый страус.
