для отработки, но основную мысль, я надеюсь, все поняли… Кстати говоря, я это не сам придумал. Прочел в одной книжке про разведчиков времен Первой мировой, попробовал на себе и научился буквально за несколько дней.
Казаки закивали, мысленно примеряя на себя подробно расписанный способ передвижения по- пластунски.
– А теперь – – отдыхать, – подытожил биолог. – Тренировки окончены. Сегодня вечером последний прогон плана, и в путь. Все свободны до восемнадцати ноль-ноль…
К командующему Северным флотом адмиралу Вячеславу Зотову, грустно стоящему у лееров на носу крейсера Петр Великий, подошел начальник штаба флота вице-адмирал Михаил Яцык.
– Ну? – спросил Зотов, не отрывая взгляда от пологих серых волн Баренцева моря.
– Все в порядке. Молотобойцев скоро будет здесь…
– Болтать не будут? – широкое, чуть рябое лицо адмирала перекосила нервная гримаса.
– Большая часть экипажа вообще не поняли, что случилось…
– А капитан?
– Ты ж сам пообещал ему контрика [жарг. – контр-адмирал]. – Яцык облокотился на немного провисший стальной трос леера, покрытый мелкими капельками воды.
– Если успею… – тихо выдохнул. Зотов.
– Успеешь, успеешь, – заявил начальник штаба. – Сейчас главное – не дергаться. Вон, аппараты вовсю работают, – вице-адмирал вытянул руку и ткнул пальцем в болтающийся на тросах возле борта спасательного судна Михаил Руднев бело-оранжевый глубоководный снаряд Бестор, – за два дня уже седьмое погружение. Будет о чем доложить Главкому…
Командующий Северным флотом тяжело вздохнул.
Операция по спасению экипажа атомного ракетоносца Мценск, лежащего на грунте в ста семи метрах от поверхности, развивалась в соответствии с инструкциями… Как явствовало из докладов Главкому ВМФ и министру обороны, аварийную лодку быстро обнаружили, подогнали все имеющиеся в наличии силы и теперь без остановки пытались пристыковать к кормовому спасательному люку переходные шлюзы глубоководных аппаратов. Правда, пока безуспешно – по сообщениям пресс-службы ВМФ, Мценск лежал на дне неровно, и подводные снаряды соскальзывали с его борта раз за разом.
Второй день вся страна с нетерпением ждала выпусков новостей и ловила каждое слово находящегося на борту Петра Великого корреспондента РТР. Других журналистов из соображений секретности к месту спасательной операции не допустили. Одновременно с этим несколько эскадренных миноносцев и большой противолодочный корабль Адмирал Пастухович прочесывав ли район на северо-западе от места катастрофы и пытались разыскать иностранную субмарину, с которой предположительно мог столкнуться Мценск.
Рассматривались и другие версии аварии – мина времен Второй мировой войны, самопроизвольный взрыв торпеды внутри подлодки и даже столкновение с ледоколом. На дезинформирование общества были брошены все силы – от пресс-служб флота и ВМФ в целом до адмиралов-отставников, с завидной регулярностью долдонивших о своей компетентности и доходящих до маразма в объяснении причин затопления Мценска. Бывший командующий Черноморским флотом адмирал Балдин вещал о радиоуправляемой американской лодке-убийце, а экс-главком Военно-Морского Флота СССР – об айсберге.
Лишь истинная причина не была названа ни разу.
А она была проста и грозила всему командованию Северным флотом крупными неприятностями. Вплоть до трибунала, лишения наград и званий и отправки провинившихся за колючую проволоку, лет на десять- пятнадцать.
Пятого августа двухтысячного года современный атомный подводный ракетоносец был потоплен своим же авианесущим крейсером. Мценск, должный произвести выстрел практической торпедой [торпеда с учебной боеголовкой, внутри которой вместо взрывчатки находятся электронные блоки], внезапно пошел на экстренное всплытие, оказался в опасной близости от идущего полным ходом Адмирала Молотобойцева и влетел тому точно под днище. Метровый стальной швеллер киля авианосца вскрыл корпус подлодки, как консервную банку. Носовые отсеки Мценска затопило в течение полутора минут, и субмарина, пройдя по пятисотметровой пологой дуге, ткнулась в скальный грунт.
Адмирал Молотобойцев спокойно проследовал дальше с бьющимися в истерике на мостике офицерами из штаба учений во главе с Зотовым. Экипаж надводного корабля, за исключением капитана, его помощников и штурмана, пребывал в неведении относительно катастрофы. Волнение на море в тот момент составляло около четырех баллов, и крейсер водоизмещением под пятьдесят тысяч тонн просто качнуло немного сильнее, чем обычно.
Случилась сия неприятность аккурат за сутки до окончания учений.
Верховному Главнокомандующему решили сразу не докладывать. Авось само рассосется. Сообщили только, что связь с лодкой потеряна в результате сбоя аппаратуры, а сами бросились подчищать все документы, могущие оказать негативное влияние на карьеры адмиралов и капитанов первого ранга из штаба флота.
Лишь на следующий день после аварии объявили тревогу и поставили в известность спасательные службы. К тому времени оставшиеся в живых двадцать восемь моряков Мценска уже из последних сил стучали в борт. При температуре заливающей отсеки воды в два градуса и давлении в десять атмосфер у человека есть шанс продержаться не более суток. По крайней мере, так написано в учебниках. А адмиралам был опасен даже один-единственный выживший свидетель, могущий рассказать, что же случилось на самом деле. У капитана аварийной подлодки была как минимум минута, чтобы объявить по громкой связи причину затопления и подать команду к началу борьбы за живучесть.
За шестьдесят секунд можно многое сказать…
По истечении семидесяти двух часов с момента аварии опасений у командования флота поубавилось. Адмирал Молотобойцев зашел в Североморск, сгрузил на берег большинство штабных офицеров и вернулся в район катастрофы. Зотов и Яцык перебрались на тяжелый крейсер Петр Великий и возглавили обреченную на неудачу спасательную операцию, не забывая при этом поддерживать миф об оставшихся в живых подводниках, подаче на субмарину воздуха, пищи и горючего и оттягивая время объявления о провале работ по стыковке с кормовым люком подлодки. Главным в первые дни после катастрофы было продемонстрировать обществу свои активность и желание всеми силами спасти запертых в стальном гробу моряков.
У адмиралов это получилось.
А без помощи тяжелых водолазов подводные снаряды только бились о корпус затонувшей субмарины без малейшего шанса на стыковку с комингс-площадкой, поврежденной форштевнем авианосца.
– С Молотобойцевым надо что-то придумать, – Зотов сжал кулаки. – В сухой док его нельзя заводить. Вмиг расшифруют… Работягам и инженерам рот не заткнешь.
– Верно, – согласился начальник штаба Северного флота.
– Что думаешь?
– Несколько месяцев он и так походит. А потом его надо будет посадить на камни. Во время боевого дежурства. Тогда о чэ-пэ можно в прессу не сообщать. Сам понимаешь… Выговорешник капитану вкатим – и все дела.
– Капитану нельзя…
– Можно, – жестко отреагировал Яцык. – Устроим преследование подлодки НАТО, нагло нарушившей наши границы, проведем крупномасштабную операцию, полфлота выведем в море, подключим авиацию… А выговор погасим на следующий день. За проявленное мужество.
– Думаешь, пройдет?
– Обязательно. Главком раздувать не будет. А Президент в этих делах вообще не рубит. Историю с миной съел и не поморщился…
– Остаются родственники.
– Сыграем в благородство, – цинично выдал вице-адмирал. – Подадим рапорта об отставке, извинимся перед телекамерами. Народ у нас отходчивый, долго зла держать не будет…
Зотов поежился. Подавать рапорт ему не хотелось.
