важном, что обрел, не разменяй, сохрани — и путь твой будет счастливым. Пойдемте со мной, покажу вам то, чего нигде во всем мире не увидите.
Эдвард помог матушке Матэ выйти из машины.
— Вот оно. Уж и не знаю, сколько веков ему, — произнесла она, указывая рукой в сторону, где у самого обрыва величественно возвышалось огромное ветвистое дерево.
Следом за матушкой Матэ Эдвард и Патриция подошли к нему.
— Какой же ты красавец! — Патриция с восхищением смотрела на исполина, который вырос и достиг таких размеров практически на вулканическом пепле.
Матушка Матэ, достав из бесконечных складок своего одеяния острый нож и маленькую баночку, вырезанную из дерева, ловким движением надрезала кору и из-под нее тонкой струйкой вытекла смола, которая на воздухе неожиданно приобрела ярко-красный цвет.
— Вот она, кровь дракона, — сказала она, набирая смолу в баночку и продолжая шептать непонятные слова. Потом она вдруг резко подняла голову. — Посмотрите на него, полюбуйтесь и езжайте своей дорогой. Нужна будет помощь, найдите меня. — Она посмотрела на Патрицию. — А если сама разглядишь, что истина, тогда, может, и не придешь. Да только, боюсь, не справиться тебе самой.
— Я не понимаю, о чем вы говорите, — растерялась Патриция.
— Придет время, все поймешь. Только вспоминай мои слова. А теперь идите. Пора вам.
Оставив матушку Матэ у дерева, Эдвард и Патриция вернулись к машине.
— Надеюсь, кто-нибудь поможет ей добраться обратно, — сказал Эдвард.
— Наверное. Ее тут все знают.
Эдвард открыл дверцу и помог Патриции сесть.
— А как бы вы отнеслись к легкому завтраку на берегу океана, мисс, — спросил, он, усаживаясь за руль автомобиля.
— Я отнеслась бы к этому с удовольствием. — Патриция развернула карту. — Но ближайшие тридцать километров дорога будет идти вдоль скалистого берега. И, судя по карте, это отвесные скалы, нависающие прямо над водой. Нашла, — обрадовалась она. — Мы сделаем остановку в Лос-Гигантесе. Там можно будет искупаться и позавтракать. Да, между прочим, Поль говорил, что на этих пляжах черный песок.
— Тогда поедем прямо туда и все увидим. — Эдвард был готов ехать бесконечно и куда угодно, только бы она была рядом. — Я знаю, о чем вы мне вчера не рассказали, — вернулся он к их вечерним разговорам. — О том, какая у вас в детстве была любимая игрушка. Я честно рассказал о своем увлечении паровозиками, а вы промолчали.
— Вы будете смеяться, но это был синий бегемот. Так и знала, — сказала Патриция, увидев улыбку на лице Эдварда. — Поэтому я никому и не рассказываю об этом.
— Я не смеюсь, — серьезно произнес он, пряча улыбку.
— Конечно, он был смешной и несуразный, но я любила его и много лет засыпала в обнимку с ним. А вы в детстве хулиганили? Дрались? Лазили по деревьям?
— Крайне редко мне удавалось побыть нормальным ребенком. Занятия спортом и учеба занимали много времени.
— А когда вы начали ухаживать за девушками? Наверное, в старших классах? — спросила Патриция.
— Ошибаетесь. Первый раз я поцеловал соседскую девочку в пять лет. Это стало уже семейной легендой. Но потом времени действительно не хватало. И вот до сегодняшнего дня я совершенно одинок, — подчеркнуто печальным голосом сказал Эдвард. — Зная, как серьезно вы относились к учебе, я все-таки надеюсь, что хотя бы одну любовную историю из своей жизни вы мне расскажете?
— Не знаю, рассказывать ли? Она и была всего одна.
— Расскажите. Вижу, вас что-то тревожит. Я хочу вам помочь, но не знаю как. Если бы я мог, я забрал бы вашу боль.
— Спасибо. — Патриция с благодарностью посмотрела на Эдварда. — Вы помогли мне, взяв с собой в путешествие. Так хорошо просто ехать рядом с вами по шоссе. А боль мою вылечит только время.
— Я рад, что вам нравится наше путешествие. Думаю, уже скоро мы будем искать место для парковки. — Услышав в голосе Патриции грусть, Эдвард сразу заговорил о другом. И еще долго ругал себя за то, что так неосторожно коснулся больной для нее темы. — В нашем тандеме вы штурман, будете сверяться с картой и выбирать место, где мы остановимся.
Скалы вдоль океана становились все ниже. Дорога сделала очередной поворот, и то, что открылось за ним, показалось путникам абсолютно нереальным. Небо было таким же голубым, как и везде, солнце — таким же ярким, океан — таким же синим, но волны, пенясь у берега, разбивались о совершенно черный песок.
— Вот оно, то место, о котором говорил Поль, Давайте остановимся где-нибудь здесь, — попросила Патриция. Ей не терпелось не только увидеть, но и потрогать это чудо.
— Впереди есть площадка для парковки и небольшое бунгало. Похоже, это кафе. Здесь мы и остановимся.
Они вышли из машины, захватив с собой все, что нужно для купания, и спустились на пляж.
— Мне страшно, — сказала Патриция, ухватившись за руку Эдварда. — Это как в виртуальной игре. Доберешься, а там ничего не окажется — и ты летишь в неизвестность.
— Не бойтесь, — сказал он серьезно, слегка сжав ее пальцы. — Я рядом и не дам вам исчезнуть.
— Тогда мне ничего не страшно, — смеясь проговорила Патриция и побежала к воде по мягкому черному песку.
Эдвард догнал ее у самой кромки воды.
— Мне нужно пять минут, чтобы переодеться, и будем плавать. Сегодня-то уж я вас догоню, мистер Блейд! — радостно заявила Патриция, расстилая на песке ярко-красное полотенце.
Потом она взяла купальник и ушла в раздевалку. Вышла она в белом купальнике, который оттенял ее красивый загар и подчеркивал стройность фигуры. Волосы, как обычно, она собрала в пучок.
— Теперь мне нужно пару минут, чтобы переодеться. Не заплывайте далеко без меня, — улыбнулся Эдвард.
— Не заплыву. Я дождусь вас, и мы поплывем вместе.
Вскоре они оба стояли у кромки воды, держась за руки. На счет «три» они одновременно бросились в воду. Патриция очень старалась не отставать от Эдварда, но быстро устала. Давно не тренировалась, потеряла форму, а туда же — соревноваться собралась, с сожалением подумала Патриция, переворачиваясь на спину. Эдвард не стал уплывать далеко, а кружил поблизости, ожидая пока она отдохнет. К берегу они плыли вместе не спеша.
— Придется мне потренировать вас немножко, — сказал Эдвард, намазывая кремом для загара спину Патриции. Под ладонью он чувствовал нежную кожу, а изгиб ее шеи и мочка маленького уха были так соблазнительно близко от его губ, что ему очень хотелось поцеловать ее, но он удержался, боясь спугнуть то хрупкое, что установилось между ними. — Стыдно, мисс, — подшучивал он слегка изменившимся голосом, — имея все задатки пловца, так быстро сдаваться.
— Займитесь мною, сэр. Я хочу так же хорошо плавать, как и вы, — в тон ему с улыбкой ответила Патриция.
— Должен вас предупредить, понадобится много упорных тренировок.
— Я готова ко всему.
Они поменялись местами, и теперь Патриция мазала кремом спину Эдварда. На таком солнце невозможно было находиться без защиты. Ее пальцы дрогнули, когда она коснулась его обнаженной спины, и заскользили по ней, едва касаясь. Эдварду казалось, что ничего приятней ее прикосновений, он еще не испытывал.
— Пока вы нежитесь на солнышке, я пройдусь по пляжу и посмотрю, где нам лучше перекусить, — сказал Эдвард. — Потом вернусь за вами. — Он встал, надел шорты на мгновенно высохшие плавки и пошел к небольшим домикам на пляже.
Патриция лежала на спине и, глядя на белые облака, проплывающие над ней, прислушивалась к тому новому, волнующему, что зарождалось в ней. К тому, что начало пробиваться сквозь ее опустошенность и боль. Она перевернулась и легла на живот. Какая же неукротимая сила — жизнь! — думала Патриция,
