грозный! Я смотрелась иначе, правителю Черного Ирема явно нравятся мои шорты… Хоть это приятно.
— Хозяин, я ей скажу, чтобы держалась три раунда, — услужливо сказал Кингу, через перила наклоняясь к Лавкрафту.
— А она послушает? Ты же знаешь, какая она вспыльчивая, — тихо произнес великий писатель с сомнением глянув на разминающуюся богиню.
— Ой, — меж тем вспомнила я, обернувшись к Акисе. — Сотвори мне еще наколенники и налокотники, кожаные, под цвет перчаток.
— Такие? — не совсем уверенно спросила она, надевая на меня металлические рыцарские латы.
— Не-эт!
— Ай, моя шумная сестра, сама вижу, но это не я, это опять кто-то из них, как будто способности вернули, чтобы посмеяться. Но зачем тебе эти вещи, скажи? Тогда, может, я пойму, как они должны выглядеть!
— Для красоты, для чего же еще? Оглянись, на нас же все смотрят. А привлекательность добавляет уверенности в себе.
Наш тренер Аумакуа, расхрабрившись, прикрикнул на демонов, кто-то обозвал его отступником и бросил в него сырой печенкой, надеюсь, свиной. Но свои наколенники я получила, не прошло и пары секунд. И почти такие, как нужно. Разве что зачем-то вышитые бисером, но это уже на восточный вкус джиннии…
Я еще спрашивала себя, почему понимаю их язык, хотя магией Акиса сделать это не могла, потому что вечно ныла, что она у нее здесь не действует. Только позже мне объяснили, что это здешние демоны сами делают их язык понятным человеку, потому что им нужно закрадываться в сердца людей, чтобы соблазнять и искушать, поэтому в присутствии хотя бы одного человека они всегда говорят на понятном языке.
В действительность, из которой было не сбежать, меня вернул голос рефери Кингу, который громко пропищал:
— Два веса пера против категории до ста пятидесяти килограмм, подходит?
Еще бы не подошло, только тут, кажется, свои стандарты, к примеру, пухлая Акиса отнюдь не вес пера имеет, несмотря на осиную талию. Да и могущественная Тиамат сверкнула на демона глазами так, что все вздрогнули, даже те, кто был у нее за спиной…
— Что ты сказал, презренный? Я вешу не больше восьмидесяти… — зловеще прошипела она, приблизив к рефери свою зловонную харю. Тот осторожно отодвинулся, стушевавшись, и заюлил:
— Извини, госпожа, у меня просто в последнее время зрение садится, а к окулисту никак не соберусь… Прошу внимания, о почтеннейшие зрители, на арене несравненная, царственная и непобедимая Тиамат! И посмевшая выступить против нее некая… э-э?
— Аглая Морозова, — пискнула я, боясь поднять глаза под пристальными взглядами сотен демонов.
— Наглая и Розовая! — съюморил кенгурушник, натужно хихикая. — Кто победит, мы скоро узнаем! И, увы, думаю, слишком скоро…
— Государь велел передать, чтобы ты поменьше импровизировал, — крикнул демон с телом бегемота и кожей зебры, сидевший рядом с Лавкрафтом.
— Слушаюсь. Итак, три-два-один… Бокс!
— Значит, по-вашему, эта Тиамат непобедимая, да? Сейчас проверим, насколько она непобедимая! — отчаянно воскликнула я. — За Мишу, за родину, за… за… за бедную лягушку, истоптавшую по пустыне все лапки!
Тиамат угрожающе зарычала и пошла на меня как танк:
— Я прочла книжки… э-э… Мирзакарима, вот запомнила же, Норбекова. Он учит увеличивать свою самооценку и уверенность, дабы усовершенствовать свои умения! Теперь я стала еще злее и коварнее и развила свои возможности до таких высот, что никому со мной не тягаться. Умри, девчонка!
Я зажмурилась и, подпрыгивая, выставила кулаки. Раз, два! Мои неуклюжие удары вспороли пустоту… Тиамат исчезла. Только красный дым рассеивался на том месте, где она только что стояла.
— Оглянись, о злосчастная, твоя соперница сзади! — почти в один голос закричали Акиса с Аумакуа.
Вскинув ногу на развороте, я сделала кик. В прошлом году я ходила на уроки кикбоксинга, целых два раза! Плюс три занятия ирландского танца, думаю, тоже помогли. Тиамат-то наверняка подобные уроки не брала, хотя от моего удара ногой в подбородок даже не покачнулась. А только злобно ухмыльнулась…
— А у тебя хорошая растяжка! — подбадривающе крикнул «тренер».
— Спсиб… — не успела произнести я, отлетая от удара в челюсть страусиной лапой Тиамат. Боже, как больно… Хотелось плакать и звать милицию. Но мой единственный милиционер сидел сейчас в клетке, и если я его не спасу… Слезы высохли мигом.
Значит, эта подлая богиня дерется без предупреждения?! Все, она меня рассердила, за что ей отдельная благодарность…
Ну держись теперь, ворона целюлитная! Страх и беспокойство за сохранность собственного личика исчезли, как палка колбасы в котенке с желудком не больше наперстка. Я преисполнилась решимости и неодолимой ярости боя! Наверное, в чем-то пошла в бабушку…
Моя клювастая соперница, однако, долгих передышек не делала. Она полыхнула на меня огнем из ноздрей, так что я едва не спалила брови. Но увернулась, прыгнула сзади и ударила ее ребром ладони по шее, как видела у Джеки Чана. Руку отбила-а-а…
Но древняя богиня покачнулась, и чудовища-болельщики счастливо расхохотались. Неужели теперь они поддерживают меня или просто издеваются?! В этот момент Аумакуа крикнул, что берет тайм-аут.
— Так ее! — смеялся демон-черепаха из полиции Черного Ирема. — Какое мастерство, какая отвага! Умереть не встать!
— Хорошее начало, самка человека! — совсем другим тоном воскликнул кто-то в толпе.
Или это злая ирония, или кто-то еще, кроме Миши, болеет за нас. Хотя это скорее первое, но вторая мысль все же придала мне сил.
— Держись, милая! — крикнул Миша. — До конца второго тайма еще далеко.
Деловой он у меня… Прохлаждается в клетке, да еще командует?!
— Хоть это и не бокс, но мне нравится, — сияя, признался Абдул Альхазрет, он же Лавкрафт, уселся на место, запахнул плотнее халат и махнул рукой, чтобы мы продолжали.
Акулоголовый посмотрел мне в глаза и вздохнул:
— Я специально взял тайм-аут. Она готовилась нанести смертельный удар, но я отсрочил твою гибель. Хотя чем тебе поможет лишняя минута жизни…
— Бери и бей эту курицу! — неожиданно прошептала джинния мне на ухо.
Я и ахнуть не успела, как в каждой руке вместо перчаток сжимала по диванной подушке в восточных шелковых чехлах. Когда через пять секунд Тиамат растерзала их зубами, я плюнула на интеллигентность, использовав все запрещенные даже в женской общаге приемчики, ведь от них зависела моя жизнь, и не только моя. Я кусалась, царапалась, щипала, пиналась и визжала, подбадривая себя сопением и рычанием.
— Побереги сердце! — раздался предостерегающий вскрик Аумакуи. Падая, я видела, как он всплеснул плавниками, больше ничего. Дальше был только провал во мрак…
— Вставай, будешь валиться от каждого смертельного укола в сердце? — возмущенно потребовал голос Акисы.
— …пять, четыре-е… — ровно считал секунды нокаута голос Кингу.
Но мне было все равно, и только услышав крик Миши: «Мы даже не успели пожениться!» — я собрала в кулак всю волю и, мне кажется, даже шевельнула большим пальцем на ноге.
— Оди-и-ин! Победила-а-а…
— Не торопись, — вдруг прозвучал царственный голос Лавкрафта, — я сам объявлю окончание боя, когда сочту нужным.
— Но, повелитель, по всем законам победила сиятельная…
— Смотри, она же поднимается, — поспешно добавил писатель виноватым тоном. — Я не хочу, чтобы
