зиккурата. А жрецы радостно бросали вверх платки, которыми до этого закрывали лица. Жрицы радовались вместе с ними, особенно после того как ниндингирра сказала, что им разрешается неограниченно встречаться со жрецами и обучать их искусству любви. Мы с Мишей стояли снаружи на земле, за воротами, даже не успев заметить, как нас перенесло наверх. Инанна оказалась не худшей из богинь, зря я испытывала к ней негативные эмоции…
Глава восемнадцатая, РАЗОБЛАЧИТЕЛЬНАЯ
Я упоенно расцеловала Мишу. И только тут заметила, как покраснели его руки, а кое-где были покрыты мозолями и волдырями.
— Что у тебя с руками?
— Нам приходилось веревками поднимать на крышу ведра с водой, чтобы полить все эти проклятые растения, я успел, кажется, сотню ведер вытянуть. А бедные жрецы каждый день так вкалывают. Из-за местной жары эти цветы и деревья такие водохлебы, а все ее проклятая женская любовь к декоративным растениям. Но мы с ребятами не так мелочны и не стали вносить отмену этой проклятой обязаловки в список требований…
— Ты такой великодушный! За это я тебе обещаю, что никогда-никогда-никогда не буду увлекаться садоводством, чтобы ничто больше не напоминало тебе о тяжелых часах, когда тебе пришлось заниматься физическим трудом, — с легкой иронией поклялась я. Мой любимый принял все это за чистую монету и благодарно чмокнул меня в щечку.
— Ой, я забыла попросить ее за барана!
— Какого еще барана? — не понял он.
— Увидишь, — отмахнулась я, слегка встревоженная тем, что Акиса и царь никак не появлялись. По идее, нас должно было одновременно выбросить наверх, как все чужеродное и ненужное в подвальных чертогах богини… Ага, вот и они!
Буквально в то же мгновение с небес рухнули растрепанная джинния и воодушевленный баран. Левый рог у него был обломан почти до основания, правый глаз сиял свежим фингалом, шерсть свалялась в комок, а кое-где была и выдрана вплоть до розовых проплешин. Казалось, он попал под самосвал…
Но самое удивительное, что у него теперь были орлиные крылья!
— Это твоя работа? — без малейшего удивления спросила я Акису.
— Да! Она сделала мне, бе-э, крылья, — восторженно орал баран, ни на кого не обращая внимания. — Я сразился с крылатым быком! И побе-э-дил его!
— Врет?
— Не врет, — хмуро покосившись на него подтвердила Акиса. — У меня не было вариантов, этот царственный глупец умудрился оскорбить целомудрие богини…
— Мне бы еще ноги помускулистее! Я бы тогда его, бе-э, и не так отделал! — упоенно продолжал баран. Хорошо хоть немножко отвлекся от скорби по своей участи…
Оказалось, пока я проходила через врата, наш царь успел оскорбить жрицу богини, ту самую девушку с шаром. Ну, ляпнул ей, что у Инанны должно было быть целых шесть сисек, а у девушки только две, и небольшие, под прозрачным одеянием все видно.
А богиня, как выяснилось, не совсем еще вышла из ее тела и разгневалась от души! На разборки с грубияном был послан крылатый бык, исполнявший роль личного телохранителя верховной жрицы. А быку особо драться не хотелось, он желал только побыстрее разделаться с мелким противником и переключиться на чем-то приглянувшуюся Акису. Ха, смешной вопрос — чем… Бюст у нее впечатляющий!
Но, как вы понимаете, джинния бычьей страсти не разделяла, а потому поспешила помочь барану всеми подручными средствами. Прилепила ему крылья, и, как более мобильный зверек, он на скорости напинал быку во все места! Тут уж баранье упрямство и драчливость впервые сыграли нам на руку… точнее, ему самому.
Удаляясь от храма богини, я вкратце пересказала Мише историю царя-барана, что мы дали обещание и должны помочь ему. Посмотрев пристально мне в глаза, он поверил без вопросов и кивнул.
— Один из жрецов упоминал что-то про это. Сказал, что с площади сбежал жертвенный баран, а это плохой знак. Люди говорят, будто царь ненастоящий. Он ужесточил законы, ввел налог на рождаемость, отменил льготы участникам гражданских войн и еще кучу всего разного, я не особо слушал, к сожалению…
Баран встрепенулся.
— Негодяй, бе-э! Он угнетает мой народ, только я имею право его угнетать! — гневно вскричал заколдованный царь, вставая на тонкие ножки.
Кажется, народное волнение поднялось само, людей не обманешь. Что-то уж больно быстро, конечно, но нам надо этим воспользоваться!
— Бунт может зреть долго. А нам домой пора, — теребя рукав Акисы, заныла я.
— Предоставьте это мне, — глаза моей подруги воодушевленно загорелись. — Если уж я сумела поднять на священную войну против диктатора все население Белого Ирема…
Что-то я такого не помню, но лучше промолчать.
— Только мне надо узнать, где прячется фальшивый царь. Я быстренько слетаю…
Она обернулась за пять минут.
— Злодей заперся в храме Ана на зиккурате.
— Он тебя видел?
— Нет, кажется, нет.
— Странно, что он, бе-э, там делает до сих пор? Я сам стараюсь в таких местах, бе-э, проводить только положенное время.
— Может, ему не нравится твой дворец? — осторожно предположила я.
Баран аж взвился от такой догадки:
— Да как он смеет?! Мой, бе-э, дворец — величайшее чудо света! Окна из прозрачного сланца, стены из золота, мебель из редких деревьев, а полы, бе-э, из драгоценных камней!
— Теперь ясно, почему он предпочитает простой маленький храм.
Но царь-баран не мог успокоиться и вдруг нервозно спросил:
— Так, значит, вы из будущего?
— Как ты догадался?! — У меня, кажется, брови вылезли на лоб.
Акиса потупилась…
— Это я ему все сказала, когда он начал задавать вопросы. Думала, что он не поверит, зато отстанет. А он, дурак, поверил…
— Да, поверил! И, бе-э, хочу сразу сказать вам: если я не выживу после боя с чародеем, знайте, что с вами приятно было, бе-э, иметь дело. Но вы напрасно, бе-э, считаете нас суеверными и глупыми. Думаете, мы гром и, бе-э, молнии принимаем за гнев бога Адада, а потоп за смурное настроение владыки морей Эа?! Ха! Да, мы в курсе того, что дело в обыкновенных, бе-э, для нас сильных ветрах с залива, которые направляют вспять его воды и наполняют Баранун и Идигн у, а те заливают все вокруг. А землетрясение — это лишь природное явление, а не, бе-э, напоминание о себе бога Энлиля, недовольного жертвой! И засуха вовсе не означает, что бог солнца Шамаш опять, бе-э, чем-то рассержен. Не идиоты же мы, бе-э, на самом деле…
Его речь казалась пламенной, но сумбурной — это все нервы, когда я однажды превращалась в лошадь, то тоже была не в себе… Он явно хотел сказать что-то еще, но внезапно налетевший ветер оборвал его, закапал дождь, быстро превратившийся в ливень.
— О горе нам! Кажется, Адад хочет, бе-э, наказать нас! — запаниковал «просвещенный» баран, сразу позабыв о том, что они, шумерийцы, все-то знают и суевериям не подвержены. — Это новый потоп! Прячьтесь, бе-э, боги рассердились на нас!
— Успокойся, всего лишь следствие конденсации водяного пара в результате круговорота воды в природе, — попыталась объяснить мокрая я. Преспокойная Акиса стояла сухонькая, дождь почему-то
