Марина – женщина на редкость доброжелательная и тонкая – при мимолетных встречах с Гладьевым чувствовала, что чем-то раздражает этого человека, что он относится к ней очень настороженно. Марина любила душевный комфорт, любила друзей и друзей своих друзей тоже. К тому же ей все больше нравился Микис, который все настойчивее входил в ее жизнь, чему она не могла не порадоваться. Ей захотелось разрушить стену неприязни, постоянно возводимую Гладьевым, и Марина решила устроить ужин для друзей Самсонова. Со всеми она была знакома, и они уже бывали в ее доме, кроме Гладьева, конечно, но ради него все и затевалось.
Жилище Марины разительно отличалось от многих современных квартир, напоминающих, скорее, своим «уютом» офисы. Здесь же были настоящий камин, подлинные картины, графика, фотографии замечательных людей, старинная мебель, лампы в стиле модерн – все создавало атмосферу накопленных из поколения в поколение и бережно хранимых семейных традиций, уважения к корням. Все говорило о художественных пристрастиях и прекрасном вкусе хозяйки. В центре гостиной стоял длинный стол с зажженными свечами, очень красиво сервированный и обильно заставленный чем-то очень вкусным. Чувствовалось, что Марина старалась придумать не совсем обычное, сделать гостям приятное и, конечно, произвести хорошее впечатление.
Уже все собрались. Пришел давний друг Микиса Петя Шапошников со своей бывшей женой и двенадцатилетним сыном.
Несмотря на то что у него уже давно была новая жена и маленький сынишка, с прежней семьей он поддерживал добрые отношения, встречаясь по выходным дням. Пришла и Саша Алябьева, журналистка, в то время уже начавшая писать с Самсоновым книгу о его жизни, и Маринины друзья Николаевы. Собрались ровно в семь, не опоздал, как ни странно, и сам Микис.
Ждали только маэстро, который, как положено, задержался, – проверенный способ обратить на себя внимание. Как всегда избитый прием сработал. Гладьева стали усиленно угощать, хозяйка засуетилась. Когда все успокоились, Марина спохватилась, что совсем забыла о приготовленном сюрпризе. Старая традиция, придуманная еще ее родителями, – закладывать в печеное не какие-нибудь бумажки с пожеланиями, а колечки, кулончики, означавшие «Счастье», «Удачу», «Любовь», «Богатство». Марина удивляла сегодня грузинской кухней, и сюрпризы надо было искать в хачапури. Все оживленно расхватали кусочки, сулившие подтверждение собственной удачливости.
– Было бы хорошо, если бы что-то досталось Гладьеву, – загадала Марина. Но вскоре выяснилось, что почти все сюрпризы осели в семействе Шапошниковых.
– Надо же, и здесь он преуспел, – подумал Микис и как-то по детски расстроился, что ему ничего не досталось.
Гладьева тоже царапнуло, что удача публично его проигнорировала. Вот Шапошникова даже в шутку не обошла: ему досталось «Богатство». Да он за что ни возьмется – все превращается в золото. Самый модный архитектор, начал издавать журнал – отзывы наилучшие, магазин открыл – опять высший класс. Мало ему «Богатства», так его бывшей жене выпала «Удача», а малышу «Любовь». Только «Счастье» досталось семье Николаевых.
Все стали живо обсуждать небывалое везение Шапошниковых. Расспрашивать о новом магазине мужской одежды бизнес-класса, хвалить его журнал. Пока Петя рассказывал историю одного банкира, который заказал Микису картину для своего кабинета, а потом решил заплатить лишь половину обговоренной суммы, Марина лихорадочно соображала, как бы все-таки уравновесить ситуацию, чтобы всем сестрам досталось по серьгам удачи. Ну конечно! Серьги! Она заспешила на кухню, прихватив в прихожей лежавшие там сережки, быстро вымыла их и по одной заложила в приготовленный десерт – горку эклеров. Когда она зашла в гостиную с блюдом, Петя Шапошников как раз завершал свое повествование.
– Я такого никогда не видел. Заказчик бросил Мике довольно увесистый кирпичик, а тот, не моргнув глазом, небрежно оттолкнул его щелчком и говорит: «Знаешь, дорогой, если у тебя такие проблемы и тяжело заплатить сумму, о которой мы договаривались, я тебе эту картину дарю». Встал и ушел. В результате банкир заплатил все по полной программе, но ведь какой был риск.
«Да, красивый жест, но вот что странно – рассказывают о художнике, а кажется, что речь идет о брокере», – грустно подумала Марина, но вслух загадочно объявила:
– Еще одна попытка найти свою удачу, – и поставила тарелку с эклерами перед Гладьевым.
– Хорошо бы все проблемы решать таким способом, – заметил Микис, взяв пирожное, но очень быстро понял, что опять ничего не досталось, и это его здорово раздосадовало.
Зато Святослав почувствовал, что наткнулся на что-то явно несъедобное. Он чинно взял салфетку, что- то вытащил из крема и, протерев это что-то, увидел бриллиантовую сережку.
Он тут же решил, что здесь какой-то подвох. Просто так люди бриллиантами не разбрасываются, уж он-то знает. Сразу вспомнилась попавшая в газеты история, довольно подробно и красочно расписанная журналистами, после которой на него стали косо поглядывать в кинематографическом сообществе. За глаза осуждали, но ведь никто из них не тратил столько душевных сил и времени на двух спивающихся стариков, скрашивая им последние годы жизни. Да, было дело, принял за хлопоты в дар какое-то там маленькое колечко с бриллиантом и квартиру. Но он находился рядом, хоронил их и справедливо был вознагражден. Эту квартиру мог получить любой. Они ее и Микису предлагали, когда тот привел адвоката, чтобы спасти кумира пятидесятых от тюрьмы за случайное убийство под влиянием все того же алкоголя, который в конце концов и свел бывшую кинозвезду в могилу. Адвокат защищал легендарного актера бесплатно, но зато сделал себе имя на этом процессе. Нет-нет. Никто ничего просто так не делает. И эта милая, такая светская, такая доброжелательная женщина на самом деле вовсе не такая уж бескорыстная и очаровательная, и это надо объяснить Микису, который, кажется, размяк в убаюкивающей атмосфере, чувствует себя комфортно, выглядит каким-то домашним. Пожалуй, пора напомнить ему, что надо заехать еще на одно чествование и здесь задерживаться не стоит.
Гладьев не уставал нахваливать все, что откушал за столом, поддержал беседу с Сашей Алябьевой о несостоятельности телевидения и с удовольствием послушал стихи Николаева. Вдруг он заторопился, как бы только сейчас вспомнив о том, что ему надо успеть побывать еще в одном месте. Стал прощаться, продолжая нахваливать ужин, и несколько бесцеремонно напомнил Микису, что тот должен отвезти его.
– Это ненадолго. Надо отдать долг вежливости. Мы постараемся вернуться, – пообещал Самсонов, и они удалились.
По мнению хозяйки, вечер был скомкан, но оставшиеся гости вроде бы и не заметили этого, беседуя о современном архитектурном дизайне. Тема оказалась очень актуальной. Николаевы жили в предвкушении всех прелестей ремонта. Марина, улыбаясь, подсела за стол, чтобы включиться в общий разговор, и вдруг заметила, что Гладьев сережку не забрал. Она растерянно смотрела на сверкающий камушек, понимая, что дружеские отношения с Гладьевым явно не складываются. Что-то она сделала не так. Может быть, такой сувенир мэтр расценил как попытку чем-то обязать его. Вечная ошибка – примерять свое отношение к жизни на других. Для нее бриллианты не ассоциировались с незыблемым благосостоянием. Марина легко могла подарить самую ценную вещь, если кому-то из друзей она очень понравилась, могла бросить кольцо в венецианский канал. Однажды именно так она и поступила, побывав первый раз в Венеции. В ответ же судьба повернулась таким образом, что она стала ездить туда очень часто. Сначала с мужем, но когда он неожиданно ушел из жизни и она стала работать как сумасшедшая, нагружая себя до предела, начала ездить туда по делам профессиональным. Ох уж эта память, всегда готовая подбрасывать воспоминания.
Время перевалило за полночь, и гости, всласть обсудившие все основные направления дизайна, стали собираться к разъезду по домам. Всех проводив, Марина задумчиво прошлась по комнате и присела возле камина. Что-то складывается не так, и, судя по всему, в этом «не так» ей надо разобраться. Неожиданно для себя она вдруг стала участницей какого-то непонятного противостояния, незримого конфликта, борьбы за влияние на Микиса. Неужели это так? Нет-нет. Все по порядку.
Работа спасала и спасла от одиночества. И Самсонов поначалу казался еще одной нагрузкой. Они познакомились на одном из антикварных аукционов, а потом выяснилось, что живут в соседних подъездах. (Особняка на Успенском шоссе в те годы у Микиса еще не было, и он жил в престижном доме в самом центре Москвы). Конечно, она слышала о нем, но слава неразборчивого в выборе ловеласа вовсе не интриговала, а, напротив, лишь вызывала у нее неприязнь. Марина не воспринимала спекуляций на личной
