жизни и считала, что имя создается качественной работой, а не постоянным напоминанием о себе в желтой прессе и участием в скандальных историях. Пережив свое сорокалетие, она совершенно четко определила жизненные критерии, и неразборчивые способы продвижения по ступенькам славы, получившие такое бурное развитие в последние годы, вызывали у нее идиосинкразию.
И все же при знакомстве Микис как-то сумел очаровать ее, сообщив, что впервые встретил женщину, которая способна вызвать самые сильные чувства в мужчине, а он не исключается из числа жаждущих сильных страстей. К тому же чувствует в ней близкого человека, с которым готов творчески сотрудничать. У него готовились к печати альбомы, нужны были вступительные статьи, и он предложил Марине написать их. Причем, преподнес это как некий грандиозный подарок. Поначалу ее такая позиция здорово возмутила. А его прямо-таки детская наивность, которую можно было бы назвать наглой застенчивостью, просто покоробила. Получить у Марины отзыв, а тем более вступительную статью, было совсем не просто. Будучи перфекционисткой, она, берясь за какую-либо работу, делала все самым тщательным образом, скрупулезно, очень ответственно, а потому была на редкость востребована, и уже давно сама выбирала, о ком ей писать, а о ком нет.
И вдруг такая бесцеремонность! Однако, сама не понимая почему, Марина согласилась.
Она прочитала все бесчисленные интервью, которые он раздавал каждый день, кто ни попросит. Пришла в ужас от подробностей его любовных похождений, переходивших из одного издания в другое, от рассказов о картинах в контексте их стоимости, о купле-продаже квартир, о знакомствах со знаменитостями. Писали о нем как о попсовой звезде, когда не важно, КАК и ЧТО пишут, лишь бы склоняли на все лады и упоминали каждый день. В шоу-бизнесе, который навязывает свой продукт вне зависимости от того, хотят его слушать и смотреть или нет, это понятно. Но когда речь идет об искусстве, переносить в него законы из сферы обслуживания и дешевого ширпотреба – просто недопустимо. А Самсонов жил в искусстве именно по законам шоу-бизнеса. Теперь понятно, почему его абсолютно не воспринимали ни серьезные художники, ни творческая элита. Он везде рассказывал о своих бывших женах и детях, которым, конечно же, помогает, но всегда подытоживал эту тему фразой: «Я женат на искусстве»..
– Если бы на искусстве. Деньги и дешевая слава – вот твои избранницы, – сделала жесткий вывод Марина. Конечно, если обещала, писать статью она будет, но Микису свои соображения выскажет.
И высказала все, цитируя всех его недоброжелателей и не скупясь на хлесткие определения. Напомнила о том, что талант – огромный дар, который можно потерять в погоне за деньгами. Он же свой талант почти разменял на груду мелких медяков, окружив себя льстецами, и потому уже давно катится по наклонной плоскости, повсюду раздавая эти дурацкие интервью, рассказывая о каких-то немыслимых любовных связях и деньгах. Искусство не прощает такой измены.
Самсонов слушал с большим пониманием и даже сочувствием. Правда, сначала воспринимал ее слова как интеллигентские причитания, но постепенно стал прислушиваться. Он давно понимал: надо что-то менять в своем стиле поведения. Хотелось лоска, но где его взять? А с Мариной… может получиться неожиданное.
– Вот и прекрасно, – спокойно сказал Микис и, понимая ее настроение, продолжил. – Значит, ты должна быть рядом. Будешь визировать все мои интервью. Кто знает, может именно ты и послана, чтобы упорядочить мою, как ты говоришь, хаотичную жизнь.
Вот так – взял и определил ход ее дальнейшей жизни и даже не дал времени возразить или отказаться. В нем было то, что покоряет любую женщину: умение убеждать, заставить ее поверить, что именно она – единственная и неповторимая, нужная ему. Кроме того, Самсонов умел держать удар и принимать решения. Он казался ей сильнее нее самой, и это чувство буквально сбило ее с ног. Впрочем, кто бы устоял?! Не дав Марине сказать и слова, Микис быстро попрощался и ушел.
С этого дня они стали видеться каждый день. Марина визировала все его интервью, выбрасывая огромные куски, когда его заносило в немыслимые дебри, а журналисты старательно излагали его «философские» измышления. Часами работала с ним, объясняя, как себя вести во время телевизионных интервью, особенно с умными и достаточно злыми журналистами. Рассказывала о людях, с которыми предстоит беседа, какие слабые и сильные стороны у его оппонентов, чем их можно очаровать, а чем обезоружить. Он стал производить впечатление думающего человека, а не очередного мелькающего лица «в ящике». Именно Марина положила много сил на то, чтобы наладить его отношения с Сашей Алябьевой, вдрызг рассорившейся с ним во время работы над книгой. Все же книга была закончена и стала заметным событием в его жизни.
Короче, общие цели и работа сближали. Постепенно между соседями возникли очень теплые и совсем не дружеские отношения.
«Неужели Гладьев решил, что я оказываю на Микиса большее влияние, нежели он, именитый мэтр? Вот откуда это открыто демонстрируемое недовольство. Да быть не может! Он же умный человек, писатель, инженер человеческих душ (как говорили в начале прошлого века), тонко разбирающийся во всем. Может быть, просто забыл свой трофей или решил, что я погорячилась или что-то перепутала, вложив бриллиантовую сережку в эклер, а потом пожалела об этом? При случае надо все же отдать его находку, она принесет удачу, и он не будет столь суров», – думала Марина, засыпая. Она посмотрела на часы. Стрелки показывали половину третьего ночи. Хорошо, что завтра воскресенье и можно выспаться.
Удобный случай не замедлил себя ждать, и буквально через два дня они встретились на дне рождения любимца публики и женщин всех поколений, композитора и певца Н. Увидев Марину, Гладьев сумел смягчить свою надменность приветливой улыбкой.
…Ах да, какая неприятность, он действительно забыл сережку. Но думал, что это шутка. Право ему неудобно принимать столь дорогой подарок. Ах, так это не подарок? Это выигрыш, который обязательно принесет удачу? Что ж, удачи никогда не бывает много и грех от нее отказываться. Спасибо, спасибо. А вот и наш дорогой художник. Редкой души человек. У меня машина в ремонте, так он и сюда меня привез и обратно домой доставит. Кажется, начинается заключительная фаза вечера, а нам надо успеть еще в одно место. До сих пор с восторгом вспоминаю ужин в вашем доме. Еще увидимся…
Микис был молчаливым участником всей этой сцены. Он даже по-соседски не предложил подвезти Марину до дома, не узнал, с машиной она или без нее. При Гладьеве он абсолютно забывал о столь органичной для него галантности и предупредительности. Подсознательно становился таким же обособленным и презрительно надменным, с несвойственным ему подчеркнутым невниманием к женщинам старше двадцати пяти лет. Дескать, не до вас.
Да, Гладьев рассматривал женщин с позиции потребителя. В тысячах школах каждых год проходят выпускные вечера. Предложение все время превышает спрос. Срок годности истек – подлежит списанию. Кондиционный товар тоже проходил у Гладьева свой отборочный тест. Как бы хороша и молода ни была избранница на один вечер, но если жила она, скажем, в районе Митино или Марьино, то всякий интерес к ней у маэстро тут же пропадал. Отвозить, провожать, ухаживать, дарить цветы… увольте. Не занятие для известного человека. Это Микис, что ни попроси, – поедет на другой конец света: кого-то перевозить с вещами или до пяти утра развозить с банкета малознакомых людей. Раз уж он такой отзывчивый, так пусть возит людей достойных и не разменивается по пустякам. И Микис поступал соответственно, следуя требованиям Гладьевым.
Со дня рождения они ушли раньше Марины. У Самсонова постоянно звонил мобильный, и он подолгу выяснял отношения: то со своим издателем, то с арт-директором, то опять с издателем. Гладьева стало укачивать от всех этих переговоров, и он погрузился в собственные размышления.
Однако, какая эта Марина доброжелательная особа, милая, тонко чувствует, что и когда нужно сказать, все ее рады видеть, светская, изысканная. Мягкость и терпимость свидетельствуют о благородстве души. Все в превосходной степени. Все слишком. С такими дамами надо что-то придумывать, стараться быть лучше, соблюдать кучу условностей. Это неудобно, а это неприлично, а это некрасиво, а так и вовсе не говорят.
Нет, он не спорит, изысканность должна быть во внешнем облике. Встречают-то по одежке. Провожают по уму. Настоящий ум позволяет взять от жизни и от каждого, кто встречается на пути, все, практически ничего не отдавая взамен. Именно за такой ум провожают с уважением. Чем больше у тебя есть, тем больше уважают, и в добывании этого «всего» все средства хороши. Ох, как опасны такие женщины, как Марина, со своей порядочностью и устаревшими аристократичными догмами. С ее возможностями и связями легко могла бы сделать имя, быть владелицей журнала, да мало ли. А она работает на чужую славу, вечно
