немного, и суицид удался бы на славу.
Кардиналов тяжело перевел дыхание, с благодарностью вспоминая всех святых. Девушка все еще стояла у машины и рыдала. То ли от радости, то ли от шока, то ли от той беды, которая привела ее к решению броситься под колеса автомобиля.
Прошло минут пять. Девушка рыдала, Арнольд сидел в машине. Наконец он понял, что ему придется выйти и как-то успокоить барышню, иначе она будет реветь на его бампере до самого утра.
Кардиналов нехотя вышел из машины. Дождь хлестал такой, как будто над местом, где он остановился, стояло ведро с водой, и вот именно сейчас его решили опрокинуть. Арнольд подбежал к девушке с желанием побыстрее отогнать ее от машины и увидел ее зареванное и измазанное растекшейся тушью и губной помадой лицо, мелкой дрожью вздрагивающие плечи, услышал ее еле слышное:
– Простите, простите, пожалуйста.
Он не выдержал и строго, чтобы она сумела его понять и услышать, приказным тоном быстро сказал:
– А ну садись в машину.
Тон подействовал. Девушка безропотно села в машину, где пыталась успокоиться, но безрезультатно. Кардиналов понял, что сейчас разговаривать с ней бессмысленно: начнет сетовать, чтобы ее пожалели, потом будет себя жалеть еще больше. Поэтому он молчал. Постепенно всхлипывания прекратились.
– Куда тебя отвезти? – сурово спросил Кардиналов.
– Я тут близко живу, в Уланском переулке. Я сама дойду.
– Уже дошла, – проворчал Арнольд. – Довезу до Уланского. Покажешь, где тебя высадить.
Некоторое время ехали молча.
– Тебя как зовут, самоубийца? – спросил наконец Кардиналов, чтобы нарушить гнетущую тишину. Он не хотел вникать в чужие проблемы и мечтал как можно скорее избавиться от несчастной девушки.
– Неудавшаяся, – попыталась улыбнуться она. – Простите.
– За что? За то, что неудавшаяся? – невольно улыбнулся Арнольд.
– За то, что выбрала вашу машину. Саша меня зовут.
– Александра, значит? Ладно, прощаю.
– И спасибо, что остановились... – еле слышно проговорила она.
– На здоровье. Только не смей реветь. Понапридумала тут черт-те чего, а теперь от страха в себя не можешь прийти, – в сердцах проговорил он.
– Это так, – тихо согласилась Саша.
– С жизнью расстаться каждый дурак может. Ты попробуй переживи все, что тебе ниспослано, – назидательно сказал Кардиналов. – Здесь направо?
– Да, – коротко ответила девушка и замкнулась. Она была согласна с замечанием своего спасителя. Если бы еще кто рассказал, как это пережить. Но вслух ничего не произнесла.
– Когда я учился в институте, – понимая ее состояние, примирительно начал Арнольд, – был у нас один парень. Геной звали. Красивый, здоровый, умница. Жить и жить. Влюбился он в одну нашу однокурсницу, но без взаимности. И что, ты думаешь, он сделал?
– Как я?
– Как ты, но только хуже. Уксусную эссенцию выпил. Спасти было невозможно, но умер он не сразу. Мучился два дня. Это было ужасно. Как он кричал, как умолял врачей спасти его. О той девчонке, когда умирал, не вспомнил ни разу. Стоила она его жизни? Нет, конечно, но он это понял очень поздно, непоправимо поздно.
– Спасибо вам, – только и смогла выговорить Саша. – Вот здесь направо, и возле последнего подъезда остановите, пожалуйста. Я приехала.
Машина остановилась возле обшарпанного старого дома, еще не отреставрированного. Дому явно было больше ста лет. Чего он только не повидал на своем веку, а сейчас уже наверняка совсем доходил до точки под гнетом коммуналок, в которые превратились некогда роскошные апартаменты. Глядя на заплеванные, загаженные широкие лестницы, некогда украшенные зеркалами, о прежней роскоши можно было только догадываться, подъезды, расписанные по всем правилам маргинального вкуса граффити, метастазами разъедающие стены и психику тех, кто имеет несчастье здесь жить и видеть столь варварское самовыражение нищих душ.
Кардиналов посмотрел на несчастное существо, съежившееся на правом сиденье. Ему стало жаль девчонку, и он все же задал вопрос, который не собирался задавать, избегая информации о столь далекой от него, необустроенной жизни.
– Так что случилось?
– Ничего хорошего.
– Это я понял, а поконкретнее. Может, я смогу чем-то помочь, – неожиданно для самого себя сказал Кардиналов и удивился своим словам.
– Вы? Зачем вам это надо? – искренне изумилась Саша.
– Как зачем? Люди должны помогать друг другу.
– Ну я вряд ли смогу помочь вам.
– Зато я могу.
– Не думаю, – безнадежно вздохнула Саша, но все же начала свой невеселый рассказ.
Родилась в Костроме. Родители пили. Как только окончила школу, решила попытать счастья, подалась в Москву, говорили, что здесь есть возможность найти работу, а если повезет... Многое, что может быть. Все Золушки и лягушки только в Москве и могут найти своих принцев. Саше повезло. Принц нашелся. Настоящий москвич. Со своей комнатой в коммуналке. Когда-то он тоже приехал в Москву, устроился дворником – и вот результат. Правда, Валера любил выпить, причем крепко, любил по-мужски погулять с друзьями, отдохнуть до такой степени, что домой его приносили как дрова, а потом два дня отсыпался.
Постепенно «отдых» стал более активным, заканчивалось все, как правило, грандиозной дракой. В одной из таких драк Валера умудрился по пьянке прирезать своего собутыльника. Получил срок за непреднамеренное убийство, три года. Попал под амнистию и через год был уже дома.
Год тюрьмы для Сашиного мужа бесследно не прошел. Он вернулся другим человеком – агрессивным, озлобленным, раздражительным. Устроился грузчиком в магазин, через месяц уволили все за ту же пьянку. Так было везде, куда бы он ни устроился. Потом и вовсе решил не работать, но деньги откуда-то стали появляться, а с ними и новые друзья. Они приходили ночью, днем, подолгу о чем-то договаривались. Саша, конечно, понимала, что Валера ступил на дорожку, которая приведет его туда, откуда он совсем недавно вышел, но сказать ничего не могла. Она стала его бояться. И уйти не могла – некуда.
Обращался он с ней все хуже и хуже. Если у него было плохое настроение, мог побить. Просто так, потому что раздражала. Так она потеряла ребенка. Он избил ее, беременную, до полусмерти. Сашу еле спасли, о детях с тех пор мечтать не приходилось. Врачи сказали, что теперь она не сможет иметь детей.
Сашу это известие не очень огорчило. Она была почти рада. Рожать ребенка от такого отца – это неправильно. Что он увидит, этот ребенок?
Деньги у Валеры водились, иногда даже вполне приличные, но он их быстро спускал, а Саше устраивал скандалы, упрекая, что в доме нечего есть, издевался, как хотел. После одного из таких скандалов она и метнулась на улицу куда глаза глядят, пробежала два квартала и решилась...
– Да, тут я действительно вряд ли чем смогу помочь, – задумчиво проговорил Кардиналов, думая о чем- то своем. В голове у него зарождался смутный, еще не оформившийся план. – Впрочем, познакомь меня со своим мужем. Провожу я тебя, чтобы больше не обижал.
– Он не послушает вас, – в ужасе стала отказываться Саша.
– Все будет хорошо. Доверься мне. Я найду с ним общий язык, – пообещал неожиданный благодетель, и они вышли из машины. – Какой этаж?
– Третий, – неохотно откликнулась девушка.
Кардиналов решительно направился к подъезду, Саша скрепя сердце понуро шла за ним. Они поднялись по плохо освещенной, расписанной черными клешнями граффити лестнице и остановились у огромной двери с множеством звонков, половина из которых уже давно не работала.
Девушка открыла дверь, и они очутились в темном коридоре. В самой дальней комнате горел свет.
