Предполагалось использование двух способов применения торпед со сбросом с бреющего полета и сбросом со средних высот на парашюте. В первом случае торпеда являлась прямоидущей, т. е. после отделения от самолета она приводнялась, затем выходила на заданную глубину и продолжала следовать курсом, который имел носитель в момент сброса. Именно такую торпеду использовали в первую мировую войну англичане. Во втором случае торпеда снижалась на парашюте, после приводнения двигалась либо по кругу, либо по расходящейся спирали. Такое торпедометание носило площадной характер и имело смысл в случае, если надо было ограничить маневр цели, а также при применении по группе целей (например, по конвою).
Для летных испытаний торпед в связи с отсутствием подходящих отечественных самолетов купили в Англии два торпедоносца. В. Б. Шавров в своей книге пишет, что это были Хэндли-Пейдж «Хорсли», но такой машины не существовало. Скорее всего приобрели палубный торпедоносец Блэкберн «Свифт», который не принял на вооружение британский флот, но строившийся на экспорт. Описание «Свифта» совпадает с данными о самолетах, поступивших в Остехбюро. Это были довольно большие одномоторные бипланы, одноместные и без стрелкового вооружения. Они имели подвеску под торпеду калибром 18 дюймов (451 мм). У нас эти машины доработали, превратили в двухместные, а из-за изменения в центровке сдвинули двигатель вперед, что удлинило фюзеляж.
«Свифты» прибыли весной 1923 г., что позволило начать первые эксперименты по низкому торпедометанию. Испытыва-лись обе упомянутые выше торпеды. Было установлено, что торпеда образца 1910- 15 гг. имеет недостаточно прочный, особенно в кормовой части, корпус, а крепление двигателя не исключало его смещения от перегрузок при вхождении торпеды в воду. Поэтому приоритет отдали торпеде образца 1912 г.
Последняя после того, как Остехбюро ввело в нее ряд изменений, увеличивших прочность, позволяла сбрасывать ее с высоты 10-20 м на скорости до' 160 км/ час. При этом глубина моря в месте сброса должна была быть не менее 20-25 м.
Чем это обусловлено? Если экипаж точно выдержал режим выхода в торпедную атаку, т. е. произвел сброс с заданной высоты на допустимой скорости без крена и скольжения самолета, то торпеда войдет в воду под углом 13-18'. Если угол будет меньше, то она может срикошетировать и с работающим двигателем взвиться в воздух, деформироваться или переломиться при повторном приводнении. При большом угле увеличивается т. н. «торпедный мешок», т. е. глубина, на которую уходит после приводнения торпеда. Увеличение «торпедного мешка» серьезно ограничивает географию действий торпедоносцев, вынуждая применять в мелководных районах специальные меры. При сбросе в местах с малыми глубинами торпеда может зарыться в грунт.
Казалось бы, все просто - нужно обеспечить вход торпеды в воду под определенным углом и без крена, но на практике все оказалось куда сложнее.
В 1925 г, в Остехбюро разработали замок, при помощи которого торпеда подвешивалась под самолет в горизонтальном положении. Хвостовую часть ее снабдили металлической горизонтальной пластиной - воздушным рулем. Назначение последнего - стабилизация движения на воздушном участке траектории и обеспечение угла входа в воду.
Испытания новой подвески и усовершенствованной торпеды велись уже не на «Свифтах», а на обладавшем большей грузоподъемностью бомбардировщике ЮГ-1. Это был трехмоторный цельнометаллический моноплан фирмы «Юнкерс», именовавшийся в Германии К.ЗО. В сущности он мало отличался от пассажирского G.24 - лишь наличием вооружения и так же, как его гражданский собрат, мог устанавливаться на колеса, лыжи или поплавки. Такие самолеты поступали в СССР с 1926 г. и состояли на вооружении как в сухопутной, так и в морской авиации.
Поскольку Версальский договор запрещал Германии строить боевые самолеты, то завод Юнкерса в Дессау изготовлял все основные узлы, а окончательную сборку военного варианта осуществляла дочерняя фирма «А. Б. фли-гиндустри» в Лимхамне, в Швеции.
Для испытания торпед Остехбюро получило один из первых прибывших ЮГ-1. Испытания шли на Копенском озере с апреля 1926 г. Доводка авиационного варианта торпеды образца 1912 г. (именовавшегося тогда «ВВС 12») продолжались до 1931 г. Столь длительный срок обуславливался и сложностью решаемой задачи, и слабостью материальной базы Остехбюро и советской промышленности в целом, а также сопротивлением части руководства Управления ВВС (УВВС), считавшей основным оружием авиационные бомбы, а торпеды - ненужным излишеством. Дебаты о том, нужна ли вообще ВВС РККА минно- торпедная авиация, затихли лишь в начале 30-х годов. Немалую роль сыграл в этом начальник УВВС П. И. Баранов, убежденный сторонник авиаторпед.
В декабре 1930 г. он писал: «Самолет обладает скоростью в 3 раза большей, чем торпедный катер, лучше маневрирует, менее заметен, дает лучшую при-цельность, дешевле стоит… Сохранение торпеды на вооружении морской авиации я считаю абсолютно обязательным».
По-видимому, именно из-за отсутствия торпед отказались от постройки спроектированного под руководством Д.П. Григоровича торпедоносца МТ-1 - двухмоторной летающей лодки-биплана, в которой планировалось использовать многие узлы разведчика РОМ-1.
В 1931 г. торпеду «ВВС 12» наконец выставили на государственные испытания. Они были начаты 17 сентября на Балтийском флоте. Председателем комиссии являлся начальник ВВС Балтийского моря (так тогда именовалась соответствующая должность) Л. И. Никифоров. По результатам испытаний провели ряд доработок, и в июле-августе следующего года вновь на Балтике прошла серия экспериментов. Всего сбросили 20 торпед двух типов (на базе 45-12 и 45-15). Торпеда «ВВС 12» показала себя надежнее и ее приняли на вооружение ВВС РККА (в которые в то время входила вся морская авиация) под названием ТАН- 12. Но приняли лишь временно, до появления более современных образцов.
Первоначально в качестве основного торпедоносца рассматривался ЮГ-1, для чего в морскую авиацию из сухопутных частей передали часть этих машин. В январе 1929 г. на Черном море и Балтике имелось 7 ЮГ-1, а в январе 1931 г. - уже 22. В Германии заказали дополнительные комплекты поплавкового шасси. Формальной датой появления в нашей стране торпедоносцев можно считать 22 февраля 1930 г., когда приказ РВС СССР утвердил «Наставление по боевому применению морской авиации». Статья 6 этого документа определяла разделение авиации по родам на истребительную, разведывательную, бомбардировочную и торпедоносную. Для самолетов были изготовлены торпедные подвески, т. н. мосты. К применению мин и торпед готовилась 62-я эскадрилья на Балтике. Для этих целей собирались использовать и колесные ЮГ-1, в частности, машины базировавшихся в Боровичах 55-й и 57-й эскадрилий.
ЮГ-1 из 62-й экскадрилъи ВВС Балтийского моря
Однако уже с 1931 г. на флоты стали поступать новые бомбардировщики ТБ-1, сперва на колесах, а затем и на поплавках. Именно они стали основным типом торпедоносца в советской морской авиации до появления ДБ-ЗТ.
Это не удивительно, поскольку первоначально ТБ-1 проектировался именно по заданию Остехбюро как носитель новых перспективных видов оружия, в том числе авиационных мин и торпед на наружной подвеске.
Самолет сначала пытались заказать в Англии, но там за конструирование просили 400-500 тысяч рублей золотом и не гарантировали быстрого выполнения заказа. С 1ДАГИ договорились всего за 200 тысяч, и туполевцы брались «родить» машину за 9 месяцев. В июле 1924 г. Остехбюро выдало АГОС ЦАГИ официальное задание на самолет «для сбрасывания грузов» весом до 2000 кг. Позднее этот заказ именовали «аппаратом специального назначения». С июля 1929 г. машина под названием ТБ-1 строилась серийно.
ТБ-1, двухмоторный цельнометаллический свободнонесущий моноплан, по боевым возможностям значительно превосходил ЮГ-1, боевая нагрузка которого не превышала 500 кг.
Для морской авиации выпустили специальный поплавковый вариант ТБ-1 а, он же ТБ-1П или МТБ-1 («морской»). Об установке самолета на поплавки впервые пошла речь в январе 1926 г., когда Остехбюро предложило провести предварительные расчеты. Но в то время приоритет отдали варианту на колесах, в
