проступили скрытые картины — вызвали единодушный вздох восхищения.
— Изделия мастеров Цуна славились на весь Тайан, — заметил Эндо.
Патриция кивнула в знак согласия.
— И все же, я слышала, коллекционеры не считают их редкостью. До нашего времени сохранилось множество образцов. Прекрасным собранием располагает столичный музей. Там предметы много интереснее.
Элен оскорбилась:
— Убийца, очевидно, считает иначе.
— Похоже на то, — серьезно согласился Эндо. — Надо обратиться к специалисту. Едемте к профессору Шеню.
— Когда?
— Немедленно.
Элен одобрительно переглянулась с Патрицией: «Вот это реакция!» Патриция пришла в восторг. Всегда хотела, чтобы рядом появился человек, готовый принимать трудные решения. И уже не первый день мечтала: «Пусть этим человеком окажется Эндо».
Эндо называл жилище Шеня особняком, и Элен вообразила себе нечто монументальное — учитывая возраст профессора и его заслуги. То, что открылось ее взору… Элен долго подыскивала подходящее название. В голове почему-то застряла фраза: «Наше одинокое бунгало…» Правда, Элен не вполне представляла себе, что такое бунгало. Но домику профессора это название подходило как нельзя лучше. Открытая веранда, на которую, похоже, просто не хватило крыши. Два серых валуна вместо ступеней и полупрозрачная бумага раздвижных перегородок утвердили ее в мысли, что заниматься в Тайане археологией, возможно, и почетно, но малоприбыльно. «Надо немедленно увозить из этой страны Патрицию. То, что Эндо ходит в потертых джинсах, — его дело, но если он собирается так же одевать жену…»
Профессор Шень встретил гостей у порога. Больше всего он напомнил Элен продавца чайника, с той только разницей, что был одет не в тайанский кафтан, а в современный европейский костюм. Остальное совпадало в точности: пергаментный цвет кожи, реденькая бороденка, частые улыбки и поклоны. От улыбок он перешел к рукопожатиям и объятиям. Весь прямо-таки лучился радостью. Эндо, Патриция и даже Элен не могли не просиять в ответ. Было приятно сознавать, что именно они являются причиной столь бурного ликования.
Поначалу профессор мог выражать свои чувства только восклицаниями (Ах! Ох! Как! Неужели! О, чудо!), потом перешел к фразам (Вы ли это? Какое счастье! Я не в силах поверить своим глазам!) и только спустя пять минут разразился длинной приветственной речью. Вкратце она сводилась к тому, что профессор — необыкновенно счастливый человек, незаслуженно получающий от судьбы такие подарки.
Вместе с профессором гостей встречала его жена, крохотная седовласая женщина, одетая в национальный тайанский наряд, состоящий из двух платьев: верхнего, безрукавного, и нижнего, с широкими, ниспадающими до полу рукавами, которые сейчас, чтобы не мешали, были связаны за спиной. Цвета ее одежды были неярки, как и полагалось по возрасту. Только тонкий крученый пояс с двумя тяжелыми кистями был алым.
Профессор с гордостью поглядывал на жену: видит ли, как его ценит молодежь. Букет бледно- сиреневых хризантем не дарят просто так. Это знак особой любви, особого уважения учеников к учителю.
Вошли в дом — обставленный вполне по-европейски. Большую часть комнаты занимали стеллажи с книгами. Профессор предложил гостям расположиться на диване и в креслах, и едва все успели сесть, завязался разговор — вначале, как и обычно, бессвязный. Хотелось расспросить и рассказать обо всем, а потому перескакивали с одного на другое. Вспоминали прошлую экспедицию, мечтали о будущей, объясняли, кто чем занят теперь. В разгар беседы зазвонил телефон.
Профессор снял трубку, и энтузиазм его возрос необычайно.
— Держу пари, звонит Комито, — заявил Эндо.
— Да, он объявляется очень часто, — поддержала жена профессора.
Патриция объяснила подруге, что Комито всегда был любимцем Шеня. В экспедиции именно Комито доверили войти первым в только что обнаруженный тайник с фарфором. Элен показалось, что сказано это было не без ревности.
Примолкнув, они слушали, как убивается профессор. Именно сейчас, когда в доме собрались друзья, идет обсуждение планов на будущее, — Комито нет с ними. На том конце провода что-то ответили, и причитания профессора стали еще горше. Оказывается, Комито не один, рядом с ним Тои, и оба далеко! Профессор подозвал к телефону сначала Эндо, потом Патрицию, а потом, к удивлению мужчин, трубку попросила Элен и что-то кротко проворковала. Долго слушала ответ. Рассуждения об археологии успели Элен надоесть. Могла же она получить удовольствие, услышав, как хороша, как ее помнят и мечтают о встрече.
Разговор затянулся, и, отойдя от телефона, Элен обнаружила, что все собрались вокруг стола, на котором красовался ее чайник. По знаку профессора супруга подошла к одному из стеллажей и вытащила объемистый том. Положила перед мужем. Патриция обернулась к Элен, пояснила:
— Это каталог. Собрание известного тебе коллекционера.
Профессор, полистав страницы, хлопнул ладонью по развороту и пододвинул книгу гостям. На глянцево поблескивающей странице был запечатлен маленький фарфоровый чайник. Элен не составило труда его узнать. Справа от фотографии шли столбцы иероглифов.
Профессор взял чайник в руки и медленно заговорил. Патриция успевала переводить.
— Чайник изготовлен в первой половине восемнадцатого века, между тысяча семьсот шестым и тысяча семьсот тридцать четвертым годами. В это время мастерские Цуна перешли к новому хозяину и на всех изделиях ставилось особое клеймо. Вот оно здесь, на донышке.
Профессор перевернул чайник и показал иероглиф, похожий на острую лисью мордочку.
— Фарфор мастерских Цуна всегда славился, но в те годы ценность его возросла еще и потому, что на многих предметах были росписи, посвященные жизни госпожи Ота.
Патриция издала вопль и вскочила на ноги.
— Ах я тупица! — Она с размаху хлопнула себя по лбу. — Сказано же в поэме: «Жаркую тьму пронзая…» К этим словам и относится рисунок.
Она указала на даму в розово-алом одеянии, ловившую светлячков. Профессор кивнул, соглашаясь.
— Ю-Чжан был самым восторженным из поклонников госпожи Ота, каких только знала история. Исключая, конечно, ее мужа, великого Сю-Тея. Неудивительно, что росписи на чайнике служат иллюстрациями к поэме.
— Значит, чайник сделан именно в те годы, когда владельцем мастерских Цуна стал Ю-Чжан? — уточнил Эндо.
— Основатель Фарфорового города? — Элен начинала усваивать все, относящееся к истории госпожи Ота.
— Да, да, — торопливо подтвердила Патриция.
— Скажите, профессор, этот чайник особенно ценен? — быстро спросил Эндо.
Профессор покачал головой.
— Нет. Вы же сами были на раскопках. Вспомните тайник, до отказа заполненный фарфоровыми изделиями. Вот каждое из них представляло особую ценность.
— Профессор, из-за этого чайника убили человека, — негромко сказал Эндо.
Шень откинулся на спинку стула. Помрачнел. Его жена, растерянная и побледневшая, смотрела на мужа. Минуту царило молчание. Потом профессор встрепенулся:
— Вы уверены, что причина убийства — чайник?
