морем.
Эндо с Патрицией украдкой перемигнулись. Если так пойдет дальше, Элен вытеснит из сердца профессора даже его любимца Комито.
После обеда вновь заговорили о предполагавшейся экспедиции.
— Вопрос решится в ближайшие десять дней, — сообщил Шень. — Деньги выделены, споры идут лишь о том, куда именно ехать. Мой коллега предлагает поработать в окрестностях столицы, но я стою за раскопки в… Угадайте где?
Патриция посмотрела на Эндо. Несомненно, ее занимало не столько куда ехать, сколько с кем ехать. Элен мрачно заключила, что скоро останется наедине с чайником и убийцей. В этих подозрениях ее укрепили и профессор Шень с женой. Судя по их улыбкам, проницательные старички вынесли приговор по делу «Эндо — Патриция» еще до войны.
Выдержав многозначительную паузу, профессор произнес каким-то особенным тоном:
— Я стою за раскопки в ущелье Молчания.
Элен изумленно уставилась на своих спутников — что с ними творится? Патриция перестала улыбаться. Эндо весь напрягся.
— В ущелье Молчания? — взволнованно переспросила Патриция. — Там, где произошла решающая битва между войсками госпожи Ота и северного князя?
Шень кивнул. Проговорил раздумчиво:
— Я давно пытался понять, почему они проиграли войну.
— Госпожа Ота и Сю-Тей?
— Да.
Элен тихонько вздохнула, но героически решила вытерпеть до конца.
— Разве причина поражения — не предательство Тю-Шана? — недоумевала Патриция.
Профессор досадливо поморщился. Элен подметила, что гримаса скользнула и по лицу Эндо.
— О предательстве Тю-Шана нам рассказывает рукопись тринадцатого века, составленная через пятьдесят лет после событий. Я позволил себе усомниться в ее правдивости.
Патриция благоговейно смотрела на профессора, едва осмеливаясь дышать.
— В рукописи сказано, что Тю-Шан во время битвы повернул свои войска вспять, оголив правый фланг, а потом и вовсе переметнулся к неприятелю. Я, как и все, принимал это сообщение на веру. Но вот в марте прошлого года… или в апреле?.. — Профессор вопросительно посмотрел на жену.
— В апреле, — подтвердила она.
— Так вот, в апреле мне довелось поработать в архиве. Занимался перепиской госпожи Ота. Ее письма к Сю-Тею хорошо известны, в наши дни многократно переиздавались. Меня же интересовали… скажем так, деловые послания. В одном из них я обнаружил следующую фразу.
Профессор прикрыл глаза и произнес чуть ли не нараспев несколько слов. Эндо, коротко выдохнув, оперся обеими руками о стол. Патриция прижала ладони к щекам. Вероятно, фраза потрясала воображение, потому что Патриция забыла перевести. И лишь после дружеского пинка пробормотала, даже не повернувшись:
— Он сказал, что…. Ну, словом, Тю-Шан и не собирался принимать участие в битве, и госпожа Ота об этом знала.
Элен возвела глаза к потолку и украдкой зевнула. Потом вежливо изобразила на лице напряженное внимание.
— Можете представить мое состояние, — продолжал профессор, торжествующе поглядывая на потрясенных слушателей, — когда я понял, что оказался на пороге важнейшего открытия. Боялся поверить себе. Ведь Тю-Шан мог изменить свои планы, выйти на битву и предать уже на поле боя. Пришлось привлечь к работе нескольких учеников.
— Вы просиживали в архиве дни и ночи, — улыбаясь, вставила жена.
— Проштудировав письма северного князя, обнаружили единственное упоминание о Тю-Шане — весьма невнятное. И все же я склонен толковать эти строчки как подтверждение тому, что воины Тю-Шана в битве не участвовали. Конечно, полную ясность могут внести только раскопки.
Эндо вскинул голову. Сказал отрывисто:
— Я дважды ездил в ущелье Молчания. Еще до войны. Мне даже… — он помедлил, — довелось говорить с военными экспертами. Тю-Шан не мог осуществить свой маневр так, как об этом рассказывается в рукописи. В ущелье невозможно развернуть конницу…
Восхищение Патриции равно распределилось между профессором и Эндо. Переживаемый восторг не помешал ей задавать дальнейшие вопросы:
— Кто же распустил слух о вероломном ударе Тю-Шана? Северный князь?
Профессор развел руками. Ответил Эндо:
— Северный князь не стал бы объяснять свою победу раздором в стане врага. Иначе в чем заслуга победителя? Он бы твердил о доблести своих воинов.
— Тогда кому понадобилось очернить Тю-Шана?
— Тому, кто рассчитывал обелить себя.
— Кто же это? — заинтересовался профессор.
На губах Эндо появилась недобрая улыбка.
— Полагаю, жители Южного княжества. Подданные госпожи Ота.
— Не может быть! — вознегодовал профессор. — Они же всем были обязаны госпоже Ота и Сю- Тею.
Элен начала прислушиваться с интересом и попросила Патрицию переводить, ничего не упуская. История напоминала приключенческий роман. К приключениям Элен всегда была неравнодушна. Вдобавок Эндо с профессором затевали детективное расследование, пусть историческое.
— Как пришли к власти Сю-Тей и госпожа Ота? — Эндо говорил быстро, резко, отчеканивая слова. — В княжестве царил голод. С севера вторглись чужеземцы. Тогда Сю-Тей повел в бой не только собственных воинов, хорошо обученных и вооруженных. Поднялись тысячи людей. Жители княжества пошли за Сю- Теем.
Профессор слушал, прикрыв глаза, согласно кивая. Его жена очень внимательно смотрела на Эндо, видимо заинтересованная не только его словами, но и горячностью тона. Патриция шепотом переводила. Элен то и дало приходилось ее подталкивать — дорогая подруга так и норовила застыть с раскрытым ртом.
— При Сю-Тее и госпоже Ота княжество разбогатело. Разумеется, были придворные, были крестьяне, но не было голодных бунтов. И в городах, и в деревнях жилось сытно. И тут вновь нагрянул северный князь.
— Казалось, жители должны были подняться как один, защищая не только свою жизнь, но и достаток, — проронил Шень.
— Полагаю, случилось иное. Теперь жители предпочли остаться в своих домах. У Сю-Тея и госпожи Ота есть воины — пусть они и сражаются. Но воинов было мало, много меньше, чем у северного князя.
Профессор сплел худые, узловатые пальцы. Посмотрел на жену. Та ответила удрученным взглядом — слова Эндо убедили и ее. Эндо, словно ему внезапно стало жарко, отогнул ворот свитера.
— Когда орды северян хлынули в Южное княжество, жители рассудили: северяне богаче нас и сильнее, живя под их пятой, и мы разбогатеем.
— Разбогатели? — едко осведомилась Патриция.
Эндо коротко засмеялся. Ответил профессор:
— Те немногие, что лично служили князю, помогая грабить своих, разбогатели. Остальные… Историю вы знаете не хуже меня. Когда пришла пора следующего голодного бунта?
— В тысяча двести сорок третьем году, — машинально ответила Патриция и спохватилась: — Подождите, но ведь именно этим годом датируется рукопись, обличающая Тю-Шана.
— Думаю, это легко объяснить. — Голос профессора звучал невесело. — Бунтующие внуки попытались оправдать раболепствующих дедов.
— Значит, за всех расплатился один Тю-Шан, — утвердительно произнесла Патриция.
— Что ж, он был первым, кто отступился. — Профессор помолчал. — Неужели нам удастся
