О сделанном она не жалела. Она могла бы пощадить Комито, предупредить, помочь скрыться, толкни его на преступление отчаяние или гнев. Вздумай он учинить самосуд над предателем, попытайся убийством остановить другое убийство… Она постаралась бы его понять. Но оправдать слепую алчность была не в силах.
Услышав, как задрожали мостки, Патриция встрепенулась. «Эндо возвращается». Больше ей не придется томиться подобными мыслями в одиночестве.
Дверь распахнулась, и в комнату вошла Элен. Патриция успела только привстать от удивления. Времени, чтобы задать вопросы или хотя бы выразить радость и удовольствие, не хватило.
— Счастлива видеть тебя живой, — объявила Элен, бросая на пол плащ и сумку.
Патриция заключила, что подруга каким-то образом проведала о коварстве Комито и примчалась на помощь. Подобная забота растрогала бы и камень, но Патриция была все-таки несколько разочарована — выходит, ее новость никого не потрясет. Со вздохом откликнулась:
— Знаешь, Комито очень тобой интересовался. Собирался даже навестить…
— При чем здесь Комито? Я полагала, ты уединилась с Эндо.
Патриция вдумчиво пошевелила бровями. Нет, похоже, Элен все-таки ничего не знала. Патриция приосанилась и скромно доложила:
— Я поймала убийцу.
Элен осмотрелась.
— Где же он? Заперт в шкафу?
— Нет, болтается посреди бухты.
— Болтается? На чем?
— На лодке.
— Откуда взялась лодка?
— Одолжил у брата.
— Значит, у него есть брат?
— Ты что, позабыла скандал из-за лодки? У Комито синяк до сих пор не сошел.
— Забудь про своего Комито, — отмахнулась Элен. — Где Эндо?
— Ушел в деревню.
Элен села на кровать и скрестила ноги по-турецки.
— Патриция, твои мысли столь глубоки, что мне никак не удается их постичь. Кого ты поймала?
— Убийцу.
— Это я уже усвоила. Как его зовут?
— Комито Сэй. Впрочем, не знаю, может быть, у него есть и другое имя.
Элен сочувственно на нее поглядела.
— Есть. Только не у него. У Эндо.
Патриция опустила голову и смущенно поковыряла пальцем ширму.
— Мне очень неловко, — начала она, — неловко, что тебе рассказала об этом не я. Правда, мы с тобой и не виделись с тех пор, как я сама узнала, и потом, я обязалась молчать, но раз уж тебе и без меня известно… Это инспектор докопался, да?
— Объясни, — коротко потребовала Элен.
Благодаря усилиям Патриции, шелк на ширме треснул и начал отставать от края.
— Эндо служит в организации, называть которую не принято. Понимаешь? После окончания войны и вывода иноземных войск, в Тайане, конечно, остались люди, интересующиеся делами этой страны. Их необходимо выявить…
Элен в ужасе воздела руки:
— Контрразведчик?!
Патриция продолжала уродовать ширму.
— Надеюсь, он врет, — заявила Элен, повинуясь давней привычке не верить в худшее. — Насчет такой профессии обычно не откровенничают.
— Он и не откровенничал. Мне объяснили в департаменте. Эндо пришлось показать меня начальству.
— Зачем?
— Чтобы получить разрешение жениться.
— Ущипни меня, — сказала Элен.
— Понимаешь, когда мы убегали от полиции, Эндо сделал мне предложение. Мы как раз вдавились в метро…
— О! О! О! — закричала Элен. — Как тщательно выбрано время и место! Ты, конечно, согласишься? Тебя всегда притягивало героическое. Приятно сознавать, что, выйдя за Эндо замуж, ты совершишь самопожертвование. Избавишь другую неведомую женщину от ужаса подобного супружества.
— Я уже согласилась, и мы уже поженились, — доложила Патриция.
И молча уставилась на то место, где за секунду до этого сидела Элен. Потом завертелась на месте, пытаясь удержать в поле зрения подругу, кругами носившуюся по комнате.
— Перестань, — взмолилась Патриция. — Прекрати. У меня кружится голова.
— А у меня не кружится?! — возопила Элен, переходя к бегу на месте. — Это же надо — встретить меня рассказом о какой-то ерунде, о поимке завалящего убийцы, а главное известие приберечь напоследок!
Она бодро промаршировала по комнате, затем остановилась и сосчитала пульс. Сверкнув глазами, пресекла робкую попытку Патриции открыть рот. Промокнула платком лоб и повалилась на кровать.
— Можешь рассказывать. Теперь тебе не удастся меня прикончить.
Патриция коротко поведала обо всем, начиная от бегства из океанария до поездки за Синь-эй. Элен слушала, скорбно кивая головой.
— Вот что значит — на один день оставить тебя без присмотра. Никогда себе этого не прощу!
— Не понимаю, что тебя огорчает.
— Так и вижу, как ты в истрепанных джинсах ползешь по раскопу, а следом ползут двенадцать твоих голопузых отпрысков, — сокрушалась Элен.
У Патриции эта картина не вызвала протеста. Напротив, она тут же подыскала философское обоснование:
— Тайанцы охотно заводят детей. Торопятся поделиться радостью жизни. Правда, младшие донашивают одежонку старших. Вместо обновок и дорогих игрушек получают в подарок стихотворения, которые запоминают на всю жизнь.
Элен не утешилась и продолжала рисовать впечатляющие картины будущего Патриции:
— На свидание к мужу тебя возят в закрытой машине. Каждый раз встреча начинается со знакомства. Ты спрашиваешь, как его зовут.
— Элен, уймись.
— Скажи, он-то когда успел проникнуться нежными чувствами? Если вспомнить, как швырнул тебя на пол при первой встрече в океанарии…
Патриция засмеялась.
— Не забывай, мы вместе работали в экспедиции.
— Интересно, что понадобилось контрразведке от археологов?
— Это длинная история, — вздохнула Патриция. — Подробностей я, естественно, не знаю, Эндо объяснил в двух словах. Дело было до войны. Отлавливали торговцев древностями.
— Это дело полиции. Почему вмешалась контрразведка?
— Не перебивай. Полицейские отслеживали цепочку, по которой за границу уходили предметы старины. А контрразведчики разматывали цепочку, по которой за границу поступали сведения… ну, ты понимаешь. В какой-то момент оказалось, что у обеих цепочек существует общее звено.
— Странно. Обычно разведчики не компрометируют себя уголовщиной.
— Наверное, кто-то оказался непомерно жаден… Зарубежные хозяева, скорее всего, не знали… Не важно. Короче, Эндо рассчитывал через торговцев выйти на…
— Шпионов, — подхватила Элен. — Дальше.
