– Почему?
Она пожала плечами:
– Думаю, вы поняли. Здесь существует слишком много «хорошего» и «плохого». Сначала люди это придумали, а теперь они этому подчиняются. Слепо. Колючая проволока особенно опасна, когда ее не видно. Вроде бы вокруг ничего нет, а не успеешь повернуться – уже весь в ранах. Вы испытываете душевную боль?
– Гораздо чаще, чем физическую! – признался Филипп.
– Но ведь это нелепость. Театр абсурда… Вы полагаете, так должно быть?
– Я не готов сейчас ответить. Надо подумать.
Ксения кивнула. Она посмотрела на часы, потом на Филиппа.
– Если вас действительно интересуют мои картины, то у меня есть одна… с которой я не решаюсь расстаться.
Глава 11
Берг потирал руки от удовольствия. Все развивается так, как и предсказывал Егор Иванович Шахров. Деньги потекли, и немалые. Все-таки правильно он сделал, согласившись рискнуть. Пара недель страха, пережитые банкиром, вспоминались теперь несколько отстраненно. Не так уж и опасно было то, что пришлось выполнить Виталию Анисимовичу, а результат превзошел все ожидания. От волнений и суеты господин Берг похудел, что можно расценить как дополнительную выгоду. Три месяца строжайшей диеты не шли ни в какое сравнение с двухнедельной работой на Шаха.
– Теперь понятно, как господину Шахрову удается сохранять стройную фигуру, – пробормотал Берг.
Зазвонил телефон.
– Легки на помине, Егор Иванович!
– У меня к вам предложение, господин Берг.
– Опять?!
Чего-чего, а новой инициативы Шахрова банкир не ожидал. Предыдущая финансовая операция еще не остыла в памяти, а хозяин «Вавилона» предлагает новую. Такой темп ошеломил Берга. Виталий Анисимович был человеком обстоятельным, дотошным и неторопливым. Слишком сильный напор и быстрота пугали его, заставляли суетиться и нервничать. Риск – это особая статья. В финансовом деле без него не обойдешься, но Виталий Анисимович всегда старался свести непредвиденные обстоятельства к минимуму.
Шах же действовал по-другому. Он был молниеносен, непредсказуем и рисковал так, будто терять ему было совершенно нечего.
– Что значит «опять»? – усмехнулся Шахров. – Жизнь продолжается, и бизнес тоже.
– Но…
– Вы отказываетесь?
У Берга язык присох к нёбу. Весьма некстати пришла на ум история молодого и удачливого банкира Николая Кадина. Начав с небольшого банка, который давал краткосрочные кредиты, Кадин быстро пошел в гору. Несколько блестящих финансовых операций обратили внимание деловых людей столицы на банк «Южный». О Кадине заговорили. Ходили слухи, что он работает вместе с Шахровым. Берг сомневался. Банк «Южный» ничем особенным не выделялся, не имел надежных ресурсов и вообще… был самым заурядным. Стал бы Шах с ним связываться? Но операции «Южного» становились все масштабнее и смелее, а несколько новых идей, которые Кадину удалось воплотить, в корне изменили положение дел. Карьера новоиспеченного финансиста оборвалась так же внезапно, как и началась. Николай Кадин отмечал свой день рождения – ему исполнилось тридцать – в «Вавилоне». Один давний знакомый рассказал Виталию Анисимовичу, что Кадин и Шахров закрылись в кабинете хозяина и долго что-то обсуждали. Видимо, не договорились. Молодой банкир выскочил весь красный, бросил своих гостей, сел в машину и уехал. На следующее утро стало известно, что его «мерседес» сбил ограждение и упал с моста в Днепр. Трагедия произошла ночью. Шел дождь, асфальт был скользким, а водитель не справился с управлением, потому как находился в состоянии сильного опьянения. Вроде бы все указывало на несчастный случай…
– Вы что-то сказали, Виталий Анисимович?
Голос Шахрова вывел господина Берга из оцепенения.
– Я думаю, – произнес банкир одеревеневшими губами.
– Хорошо. Сколько вам нужно времени?
– Н-неделю…
– Это слишком долго. Я перезвоню завтра и изложу суть дела, если вы соблаговолите меня выслушать, – отрывисто сказал Шахров.
Слово «соблаговолите» и то, каким тоном оно было произнесено, повергли Виталия Анисимовича в легкий шок. Он понял, что Шах ему угрожает. Бледное лицо Кадина, после того, как машину вытащили из реки, встало у Берга перед глазами…
Шахров услышал судорожный вздох банкира и удовлетворенно улыбнулся. Берг трус. Никуда он не денется. Завтра же согласится и примется за дело со свойственной ему тщательностью. Виталий Анисимович умен, он трудяга и педант во всем, что касается работы. Шах умел ценить полезные качества своих партнеров.
Егор Иванович со вчерашнего дня не уезжал из «Вавилона», переночевав на диване за ширмами. У него было много дел, которые требовали безотлагательных решений. Среди плотного расписания он с трудом выкроил полтора часа на встречу с художницей Ксенией Миленко. Мысли нет-нет да и возвращались к ее скромной персоне. Шахров не мог себе объяснить этой странности. А все, чего он не понимал, приковывало его внимание. До тех пор, пока не наступала ясность.
– Ксения Викторовна? – спросил он, услышав в трубке ее мелодичный голос. – Это Шахров. Вы обещали уделить мне время сегодня.
– Я помню, – ответила она.
Егор Иванович посмотрел на часы. До назначенного «свидания» оставалось тридцать минут.
– Мне подъехать к вашему дому?
Ксения согласилась и сказала, что будет ждать на улице.
Шахров свернул во двор и сразу увидел ее фигурку в длинном ярком платье. Пожалуй, слишком ярком. Он вышел из машины и открыл дверцу для Ксении:
– Прошу.
В строгом полумраке салона художница казалась случайно залетевшей тропической бабочкой. Ее глаза смеялись.
– Меня здесь слишком много, – пошутила она, подбирая складки широкой юбки. – Вам не кажется?
– Пожалуй, – согласился Шахров.
Он испытывал необъяснимое блаженство, наблюдая, как она усаживается, сверкая зелеными, оранжевыми и желтыми разводами своего платья. На ком угодно такой наряд выглядел бы вульгарно. Но Ксению ничто не могло испортить, никакая безвкусица. Она была тем существом, которое преображает вещи одним своим присутствием.
– Я купил вашу картину, – сказал Шахров, выруливая на шоссе.
– Какую?
– «Синяя мозаика».
– А-а.
Ксения не стала обсуждать картину. Ее, кажется, не интересовало, понравилась ли ее работа, произвела ли впечатление. Ну купил да и купил.
– Вы что-нибудь слышали о писателе Илларионе Гусарове? – спросил Шах, так и не дождавшись реакции на то, что он приобрел «Синюю мозаику».
– Нет. Я мало читаю. Современная литература мне не по душе. Она насквозь фальшивая… как и те люди, что ее создают.
Егор Иванович не нашелся что сказать. Он тоже давно перестал читать книги. Из писателей он признавал только Льва Толстого, Диккенса и Булгакова.
– Наверное, творческие личности нуждаются в помощи. Художники, писатели, музыканты…
– Мне не нужна помощь! – отрезала Ксения.
