Художница вздрогнула, узнав голос Шахрова. Лучше бы она не подходила к телефону!
– Что вам нужно?
– Я хочу вас видеть, – вкрадчиво произнес Егор Иванович. – Очень хочу. Давайте встретимся. Неужели я совсем не заслуживаю вашего участия? Видите, я даже не говорю о какой-то симпатии.
– Оставьте в покое Филиппа!
– А это уже зависит от вас, моя дорогая. Не будьте так безжалостны к своему возлюбленному! Спасите его. «Геополис» доживает последние дни, и я буду решать его судьбу. Разумеется, вы можете повлиять на меня. Если захотите.
– Да вы негодяй! – возмущенно воскликнула Ксения.
Шахров только рассмеялся в ответ:
– Такая вы мне еще больше нравитесь. Неподражаемая рыжекудрая Ксения… вы рискуете довести меня до любовного исступления. И тогда…
– Замолчите!
– И не подумаю. Я негодяй! Но и вы ничем не лучше. Разве вы заботитесь о своем драгоценном Филиппе? На что он станет жить, если я уничтожу его бизнес? А что будет с его супругой Юленькой и маленьким сыном? Кто возьмет на себя их содержание? Да вы просто чудовище, Ксения! Я, по крайней мере, веду себя последовательно. Ведь я бандит и действую бандитскими методами. Мне не стыдно. Я плохой дядя. А вы? Милая дама, сердобольная и жалостливая… Как же вы допускаете, чтобы из-за вас страдали невинные люди? Вам мало было разрушить счастье своей единственной подруги. Теперь вы собираетесь лишить ее и ребенка куска хлеба. Это жестоко. Ай-яй-яй, как нехорошо! Будьте же милосердны, Ксения Викторовна. Вам и самой станет легче. Зная вас, я не сомневаюсь, что вы уже подписали себе приговор.
– Черт вас возьми, Шахров! – В голосе Ксении слышались едва сдерживаемые слезы. – Вы настоящая сволочь!
– Это комплимент? – усмехнулся Егор Иванович. – Жизнь долго учила меня уму-разуму. Выходит, я оказался неплохим учеником. Так мы встретимся или нет?
– Где?
– О-о! Приятно, что вы меня поняли. Я предлагаю «Вавилон». Это мое царство, и только там я смогу оказать подобающие почести моей будущей царице!
– Вам не противно вынуждать женщину…
– Сами виноваты, – перебил ее Шахров. – Нужно было проявить больше гибкости. Глядишь, и господин Чигоренко отделался бы легким испугом. А теперь… Вы знаете, что на его имущество могут наложить арест?
– Вы не посмеете.
– Только вы можете остановить это, Ксения Викторовна…
Она молчала, глотая слезы, собираясь с силами.
– Хорошо… – наконец сказала Ксения. – «Вавилон» так «Вавилон». И приготовьте побольше шампанского.
– Оно будет литься рекой! Так я заеду за вами?
– Через два часа.
Ксения подошла к зеркалу. Она увидела свое лицо, бледное, с лихорадочным румянцем на скулах, с темными от возбуждения глазами. Рыжие волосы сияли вокруг огненным нимбом. «Что я делаю? – спрашивала она себя. – Куда я еду? И зачем? Этого страшного человека нельзя уговорить, нельзя выпросить у него пощады, ни для себя, ни для Филиппа. Даже если я…» Дальше мысль обрывалась, не обретая логического завершения.
Ксения открыла шкаф с ровным рядом вешалок, выбрала темно-красное платье и такой же шарф, приложила к себе. Красный цвет сразу сделал ее еще более бледной, подчеркивая открытые части тела: руки, шею и грудь.
– Пожалуй, надену это, – пробормотала Ксения, просовывая голову в узкий и длинный вырез.
Платье плотно обхватило ее прохладной шелковой волной, изысканными складками легло на ноги. Волосы Ксения подобрала вверх, оставив часть локонов свободно виться. Из украшений она выбрала подаренный Шахровым браслет, который великолепно смотрелся на ее точеной руке.
– Хоть картину пиши! – усмехнулась Ксения своему отражению в зеркале.
Она вышла на балкон и выглянула вниз, во двор. Когда подъедет машина, она сразу спустится.
Внутри Ксении царило странное, неподвижное спокойствие, не нарушаемое ни мыслью, ни чувством. Она вся замерла в преддверии чего-то неизвестного, как замирает цветущее поле перед грозовым ливнем. Напряжение словно разлилось в воздухе, невидимое, неосязаемое, грозя разрешиться неистовством грома, молний и бурных потоков. Ксения ощущала себя в зыбком безвременье, где нет ни прошлого, ни будущего, ни настоящего. Ничего…
Черный «мерседес» Шахрова скользнул во двор подобно дьявольской тени, бесшумно остановился и приоткрыл свои дверцы. Он тоже казался нереальным, выдуманным, как и все вокруг – это бледное от зноя небо, похожий на пчелиные соты дом, корявые деревья внизу, грубый каменный балкон и фигура женщины в красном платье.
Ксения не могла потом вспомнить, как она спустилась по лестнице вниз, села в машину, как они ехали по запруженным транспортом улицам… Она увидела швейцара в темно-синей бархатной ливрее с золотыми галунами, который с бесстрастным лицом подавал ей руку, и… пришла в себя.
«Вавилон» поразил ее ярким, пышным великолепием, вычурной роскошью и смешением стилей. Блеск зеркал, в которых отражались сотни огней, слепил глаза; ковры мягко стелились под ноги. Пахло восточными курениями, цветами и хорошим табаком.
– Прошу сюда!
Господин Шахров был не менее великолепен, чем его заведение. Моложавый, крепкий, в темном костюме и светло-голубой рубашке, с бриллиантовой булавкой в галстуке, он выглядел настоящим монархом своей крошечной империи.
Они вошли в уютную комнату, в углу которой был накрыт стол.
– Я ждал вас, Ксения, – сказал хозяин «Вавилона».
Ни слова не говоря, она опустилась на мягкую велюровую подушку дивана и закрыла глаза. Голова слегка кружилась.
– Хочу выпить, – капризно сказала художница. – У вас есть коньяк?
– У меня все есть.
– Я люблю много, – заявила она и заставила Шахрова налить ей половину бокала. – Сейчас напьюсь до беспамятства. Что вы тогда станете делать?
Она выпила и потребовала еще. Сознание затуманилось, в груди разливался приятный жар. Полумрак обступил ее со всех сторон.
– Вы погасили свет? – вяло спросила она. – Зачем? Я…
Она ощутила твердые мужские губы на своих губах. Рука Шахрова скользила по ее шее. Ксения не сопротивлялась. Она была слишком пьяна.
– Подождите…
Он отстранился, глядя на нее взглядом, полным неутоленной страсти.
– Дайте еще…
Шахров понял, о чем она просит, и подал бокал с коньяком. Все смешалось. Темнота, запах духов, мужские ласки и вкус шампанского… Она что, пила еще и шампанское?
Чье-то тяжелое тело навалилось на Ксению, так что она не могла пошевелиться. Последней ускользающей мыслью было желание освободиться, уйти отсюда, из этой полутемной бархатной комнаты, из этого душного золототканого игорного рая… «Нет! – пыталась сказать она и не могла. – Нет… я не хочу…»
Шахров совсем потерял голову. Ни одна женщина не вызывала у него такого бешеного, неукротимого желания. Платье Ксении скользило под его руками, не поддавалось. Он рванул сильнее, и шелковая материя треснула. Прерывистое дыхание женщины сводило его с ума… ее бедра были такими теплыми, гладкими и соблазнительными… полная грудь матово отсвечивала в темноте… Инстинкты хищника вышли из-под
