комнаты, он скомандовал:
— Бунтарь, на выход! Ефрема аж передернуло:
— Ты что как в казарме раскомандовался?
Но он тут же встал и, молча обменявшись с Утяевым взглядами, вышел.
Бур-старший полулежал на диване — раскрасневшийся, с расстегнутым воротом. Он только-только, видно, вкусно, с вином, отобедал и был расположен к мирной беседе.
Он по-приятельски протянул руку Ефрему. Что-то промычал, и рыжий переводчик тотчас пододвинул Ефрему мягкое кресло.
Комната Бура тоже была без окон, но, что говорится, со вкусом оборудована. Возле дивана стоял маленький полированный столик и на нем — нераспечатанная колода карт.
Ефрем с Бура перевел взгляд на карты и сел в кресло.
Два человека молча друг друг разглядывали. Из-под мохнатых натуральных бровей Бура светились два кошачьих глаза. Потом Бур-кошка стал мурлыкать, а долговязый, почему-то, стоя возле Ефрема с опущенными в карманы руками, трескучим голосом переводил:
— Бунтарь, тебя разыскивает мэр по всем Тобби. — Ефрем промолчал. — Мэр утроил охрану, включил всю сигнализацию, и теперь ни один воробей не пролетит незамеченным.
Ефрем не повел даже бровью — его это не касалось.
— В вашем городе есть воробьи? — спросил он, подчеркивая свое спокойствие.
Бур не ответил. Рыжий перевел его вопрос:
— Что будем делать?
Ефрем поудобнее уселся в кресле. Бур ждал ответа. И Ефрем сказал:
— Я свое слово сдержал, Бур. Сдержи и ты. Бур промолчал, но глаза его сузились. Ефрема это не смутило.
— Скажи, Бур, мэр может узнать, что мы у тебя? Глаза у Бура еще сильнее сузились. Рыжий переводчик вынул руку из кармана, тронул Ефрема за плечо.
— Бур не любит, когда ему задают вопросы.
Но Ефрем продолжал:
— Мэр предложит тебе большие деньги за нас.
У Бура еще более сузились глаза. Он угрожающе мяукнул. Рыжий не перевел.
— Я не хочу тебя обидеть, Бур, — сказал Ефрем. — Я хочу предупредить: ты ничего не выиграешь, если я останусь в городе.
Рыжий опять тронул Ефрема за плечо:
— Бур не любит, когда ему советуют.
Ефрем вскинул гневный взгляд на переводчика.
— Переведи ему мои слова!
— Не надо! — вдруг прохрипел Бур, и глаза его опять засветились сытостью.
Тогда они улыбнулись друг другу.
— Бунтарь играет в карты? — неожиданно спросил Рыжий.
Ефрем спокойно перевел дыхание — главное Буру он уже сказал.
— Играть-то я играю, — ответил Ефрем. — Да в те ли игры?
— Ты должен играть!
— Смотря в какие игры, говорю тебе.
— Двадцать одно.
— В «очко», что ли?
— Двадцать одно, — повторил Рыжий.
— «Очко», «очко»! — снова прохрипел Бур.
Выходит, он кое-что понимал по-русски.
Ефрему не хотелось играть с бандитом в карты. Никакой исход нельзя предвидеть. Но и обижать Бура, отказаться — тоже рискованно.
— Кто ж играет в «очко» без денег, — сказал Ефрем.
Бур и переводчик стали переговариваться. Потом Рыжий повернулся лицом к Ефрему.
— У тебя есть три пакета, на них и будешь играть. «Не отвертеться», — понял Ефрем. И тогда он рассмеялся.
— Бур, мне не нужны деньги, нужно возвращение на родину. А тебе нужны деньги. Значит, ты проиграешь.
Бур схватил со столика колоду и быстро распечатал ее.
— Вот и поглядим, кто из вас проиграет, — сказал Рыжий.
Но Ефрем остановил Бура:
— Погоди. Мы не договорились: когда ты нас вывезешь отсюда в лес, чтобы мы ушли на родину?
Бур лишь на секунду перестал тасовать карты, потом вновь продолжил.
Рыжий заговорил сам, без слов Бура:
— Этот вопрос давно решен. Через три дня начнется у нас праздник Фаэты, на третий день праздника перед вами раскроются городские ворота.
Ефрему не нравился переводчик, веры ему не было.
— Красиво, брат, говоришь. Только я хочу, чтобы он сам мне это сказал. — Ефрем кивнул на Бура.
— Таких решений, господин Бунтарь, я собственнолично не принимаю. Это распоряжение Бура.
Ефрем пренебрежительно посмотрел на Рыжего.
— Ты, однако же, переведи ему, про чего мы тут калякаем. Переведи!
Но Бур прервал эту легкую перебранку. Он резко мяукнул, и Рыжий тут же вышел из комнаты.
— Фаэта, Фаэта, — сказал Бур Ефрему и подмигнул. Ефрем понял, что получил подтверждение.
Бур протянул ладонь с колодой, Ефрем снял карту. А через минуту Рыжий вернулся, неся в руках два знакомых Ефрему мешочка с деньгами. Игра началась.
Ася проснулась ночью, захотелось пить. Она приподняла с подушки голову и, увидев за столом Утяева, попросила воды.
Утяев подошел со стаканом, присел на край кровати.
— Пей, девочка. Пей, моя дорогая.
Конечно, ему хотелось спать, он дремал за столом, но решил — пока не вернется Ефрем, не ляжет.
Напившись, Ася оглядела комнату. Кровать Ефрем пустовала. Ася испуганно уставилась на Утяева.
— Спи, девочка. Все нормально. Дядя Ефрем вышел.
Ася отдала стакан и опустилась на подушку. Ей снился белый самолет на чистом голубом небе, он летал бесшумно. Ася подумала, что это неизвестная ей птица, но, приглядевшись, она все же точно разглядела самолет. Он был белый. Летел, летел и вдруг взмыл ввысь. От страха за самолет у Аси пересохло в горле. Она открыла глаза и попросила пить.
Теперь ей страшно было опять закрывать глаза и смотреть на белый самолет, который, наверно, скоро должен скрыться в выси. Тогда Ася еще раз подозвала к себе Утяева.
— Дядя Ростислав, — спросила она, когда Утяев присел у ее ног, — зачем мы уезжаем?
Пойманный неожиданным вопросом врасплох, Утяев долго глядел на Асю, не моргая.
— Я не понял, Ася. Что ты хочешь сказать?
Ася сморщила лобик. Ее не понимает дядя Ростислав. Может, лучше об этом спросить дядю Ефрема?
— Ничего, — сказала Ася. — Я так. Утяев погладил Асины ноги.
— Дорогая моя девочка. Здесь очень плохие люди. Разве они не помучили тебя? А у нас есть родина…
Ася внимательно посмотрела на Утяева.
