Мария Варламовна до боли в глазах всматривалась в темноту за окнами автомобиля, чуть разреженную тусклым отсветом фар. Безумием было надеяться, что она вспомнит ту самую просеку…
– Постойте! – воскликнула она, и Всеслав послушно притормозил. – Кажется, где-то здесь. Перед просекой небольшой пустырь… только тогда кустов не было.
– Выросли, – резонно заметила Ева. – А что мы ищем?
– Господин Смирнов желает, чтобы я показала то место, куда отец брал меня на этюды, – объяснила Мария Варламовна. – Такая уж у него прихоть!
– Наверное, решил устроить вечер… вернее, ночь детских воспоминаний, – съехидничал Тарас. – Я угадал?
– Почти. Ну, рискнем? Сворачиваем на просеку?
– А если мы застрянем? – с опаской спросила Ева.
Михалин вышел в ледяную черноту ночи, осмотрелся и вернулся к джипу.
– Не должны. Во-первых, дорога немного укатана; во-вторых, машина – зверь, у нее все четыре колеса гребут. А игра свеч стоит?
– Стоит! – уверенно произнес сыщик. – И не только свеч! Вперед?
Сзади них на проселочной дороге мигнули огоньки фар. Ева наклонилась к Славке, прошептала:
– За нами кто-то едет, я давно чувствую.
– Конечно, едет, – подтвердил он. – Это же дорога! По ней ездят.
Джип медленно покатил по просеке. Через несколько минут хвойный лес сменился лиственным, стало светлее. Снег прекратился, на небе проступило сквозь морозную дымку пятно луны.
– Что это? – спросил Тарас Михалин, вплотную приникая лицом к окну. – Мне кажется или… Черт! Вы нас на кладбище притащили?! Ну и дела!
Смирнов остановил машину впритык к двум большим сугробам, напоминающим остатки ворот. Между деревьями смутно виднелись заснеженные каменные кресты.
– Это не кладбище, – сказала Симанская, похолодев от суеверного страха. – Это заброшенный парк какого-то бывшего помещика. Сам дом и другие постройки после революции растащили по камешку, а парк остался, одичал, зарос. В его углу сохранились остатки давних захоронений. Летом это место необыкновенно живописно. Сюда отец и приходил на этюды… вместе со мной. Хотел научить меня рисованию. Чуть дальше колхозники разбили сад, а этот уголок не тронули, обошли стороной.
– Выходите, приехали, – зловеще произнес Всеслав. – Тарас Дмитриевич, возьмите фонарь и лопату.
– Мы что, покойничков будем откапывать? – усмехнулся тот. – Лучше бы весны дождаться, чтоб земля оттаяла. Боюсь, лопатой здесь не управиться.
У Евы волосы зашевелились на голове от ужаса. Мария Варламовна продолжала сидеть в машине, оцепенев от страшного предчувствия.
– Я никуда не пойду! – с дрожью в голосе заявила она. – Вы меня не заставите!
– Хорошо, – легко согласился Смирнов. – Оставайтесь здесь, а мы, пожалуй, прогуляемся.
Они вышли из автомобиля, двинулись к сугробам-воротам, проваливаясь в глубокий снег. Деревья потрескивали от стужи; дул ветер, сбивая с веток пушистые наносы. Луна то выходила, заливая свое царство мутным сиянием, то пряталась за облака.
Холод пробрал Марию Варламовну до костей. Она открыла дверцу, высунулась наружу и крикнула:
– Эй! Подождите! Я передумала…
Тарас Михалин вернулся, подал ей руку.
– Лучше бы вам посидеть в машине, – сказал он. – Тут снегу по пояс и ветер ледяной.
– Нет-нет… я с вами! Мне страшно.
– Идите по моим следам, – сказал он и пошел впереди.
Она, неловко переставляя ноги, двинулась за ним. Мороз пощипывал лицо; в лунном свете, отраженном снегом, серебристые заросли, сугробы и кресты казались призрачными.
– Ну же, не отставайте! – обернувшись, крикнул Смирнов. – Нас ждет свидание с графом Дракулой костровского уезда!
– Или с графиней, – стуча зубами от холода и страха, добавила Ева. – У Дракулы была жена?
– О чем они говорят? – с недоумением спросила Симанская, ковыляя по сугробам за Тарасом.
Тот обернулся, сделал большие глаза и оскалил зубы.
– О вампирах! Зимой у них особый аппетит, зверский! Слышите?
Они остановились, прислушиваясь… Между крестами что-то ухнуло, рассыпалось с шорохом и затихло. Луна вышла из облаков.
– Куда нас ведут? – прошептала Мария Варламовна, цепляясь за локоть господина Михалина. – Я боюсь…
– Все боятся, – философски заметил он. – Идемте, нас ждут.
Ева ахнула, увидев ротонду – полузанесенное снегом маленькое круглое строение, увенчанное куполом. Не будь зимы, ротонда выглядела бы жалко – разваливающаяся, облупленная… но снег, ночь и луна делали
